В любом случае она была рада, что хоть у кого-то из этих отморозков не вызвала вожделения, потому что случившееся с Таней настолько испугало, что Маша была уже совсем не рада, что хороша и молода. Хотелось забиться под стол в своей комнате и сидеть там до конца жизни, главное не привлекать внимание мужчин, особенно таких, как эти.

Проведя ее через задний двор, Мороз вдруг спросил:

— Деньги на такси есть, горе луковое?

— Нет.

Он вздохнул и безапелляционным тоном заключил:

— Я отвезу.

Сопротивляться не было смысла, потому что он был гораздо выше и больше.

Возможно, бандит решил проверить адрес и убедиться, что она правда там живет?

Посадив ее в уже знакомый черный автомобиль, он завел мотор и спортивная машина, пахнущая внутри дорогой кожей, рванула по набережной.

— Маленькая ты, с губернатором расстанься, иначе он тебя погубит.

Как будто сам был лучше. Ведь это он вчера жестко и грубо отдавал команду какому-то Валере догнать ее.

— Это не просьба, — строго бросил ей Мороз.

Она боялась и не понимала, что делать дальше. Теперь их с Таней адреса и телефоны известны, поэтому они в любом случае под колпаком у этих бандитов.

Кулецкая. Мысли о подруге буквально разъедали изнутри. Она же пострадала из-за нее. Чувство горечи снова вызвало непрошенные слезы, но помня о том, что везущему ее домой бандиту они не нравятся, Маша глотала их и старалась успокоиться.

Руки Мороза сжались на руле, и он вдруг резко затормозил, свернув на обочину. Достав салфетку, слишком мягко и деликатно для человека только вчера оравшего "найти суку" вытер мокрые дорожки на ее щеках, наклонившись совсем близко. Она не отстранилась, да и некуда было в очень тесном пространстве машины.

Вблизи он казался немного моложе, и заплаканная Маша теперь навскидку давала ему не больше тридцати трех. От Мороза пахло чем-то свежим и приятным, поэтому она вдруг с шумом втянула воздух, пытаясь распробовать и определить аромат. Вопреки стучащему сердцу и полуобморочному состоянию запах, исходящий от него успокаивал и умиротворял.

— Ну перестань. Напугали тебя, идиоты. Все забудется. Вот увидишь, через годик ничего от этой ночи даже не вспомнишь, — он очень осторожно убрал выбившуюся прядь ей за ухо и добавил, — глаза зеленые как у лисы, а трясешься, как заяц.

Всю дорогу до дома они ехали молча. Адреса Мороз не спрашивал, потому что она и так дала ему все координаты.

Уже на выходе из машины, он вдруг повернулся и сказал:

— Веди себя хорошо. Никому не слова. Я отпустил, но другие могут вернуть. Имей это в виду.

Вдруг Маша остановилась, пораженная его словами и снова села в машину.

— Хочешь признаться, что не тот адрес дала? — ухмыльнулся Мороз.

— Нет, адрес тот. Но не могли бы вы отвезти меня к подруге. Ведь она совсем одна, после всего этого…

— Поехали.

Теперь, после ее просьбы, поездка проходила как интервью: Мороз задавал вопрос, а Маша отвечала. Если его любопытство было не удовлетворено, то он уточнял детали, ненавязчиво, но требовательно.

Это были типовые вопросы, как на собеседовании: где и когда родилась, семья, учеба, интересы.

Маша отвечала кратко, но по делу. Она не хотела задумываться, зачем ему эта информация, ее мысли были о подруге.

Когда они остановились у нужного подъезда, Мороз снова предупредил:

— Веди себя хорошо и по клубам больше не ходи. Ну чего застыла, маленькая? Беги.

Маша влетела на третий этаж и забарабанила в дверь:

— Танечка, это я, открой!

Гнетущая тишина за дверью добивала и пугала одновременно.

— А если она что-нибудь с собой сделала? — прошептала девушка и обессилено села на пол.

Наконец дверь открылась и когда она вошла, Таня с чалмой, сооруженной из полотенца, уже восседала на кровати, завернутая в большой махровый халат и смотрела в одну точку.

— Как ты, Танюша? — запричитала Маша и бросилась к ней.

— Могло быть и хуже, — она показала ровную стопку стодолларовых купюр перед собой и продолжила, — насильник мой приходил, прощения просил… Ты как?

Однако потухшие Танины глаза говорили о том, что ей наплевать.

— Чтоб они все сдохли, твари! Может в полицию?

— Сделанного не воротишь. Я, в конце концов, не целка была совсем. Но козлу этому отомщу. Он по ходу запал на меня. На свидание звал ублюдок, представляешь?