Двое из членов совета сорвали с неё тунику. Кто-то затыкал ей рот. Остальные же под злорадствующий смех обступили её вокруг.

— Так выглядят настоящие добродетель, власть и закон! — Ядвига залилась слезами, прижалась к Яромиру и дым вновь завертелся, стараясь быстрее скрыть то, что следовало далее.

Яромир ощущал дрожь Ядвиги и всю её боль. Он обнял её и позволил выплакаться. Она сейчас в этом нуждалась.

— Спасибо… — тихо прошептала Ядвига и отёрла тыльной стороной ладони ещё влажные от слёз щеки. — Что может хрупкая женщина, против толпы мужчин? Вот тебе и сила красоты… Но, она не стерпела такое унижение!

Дым медленно перестал клубиться и сложился в небольшую мрачную комнату, обставленную шкафами, забитыми бутыльками, сушеными травами и ингредиентами для всевозможных эликсиров.

Бабушка Ядвиги стояла возле кипящего котла, заговаривала травы и бросала их в воду.

Яромир разглядел зверобой и пустырник, учуял душицу и ещё несколько запахов, которые не были ему известны.

— Она неистово желала им страданий… — продолжала Ядвига. — Этим отваром и наложенным проклятием она по очереди лишила их самого дорогого — мужской силы и возможности продолжения рода.

— Но ведь у них же были дети?

— Были, конечно, да что толку? Никто их них никогда больше не сможет породить что-то живое. Род каждого из двенадцати можно было считать изведенным. Представь, каково им было, когда в попытках возлежать с женщиной чресла каждого из них никак не отзывались…

Ядвига злорадно засмеялась.

— Она же явно знала, что за ней придут?

— Поэтому, — Ядвига махнула рукой. — не дожидаясь ответных действий, бабушка пришла к матушке.

Они перенеслись в каменную избу, где перед Яромиром, сидя на краю кровати, плакала мать Ядвиги, закрыв лицо руками. Бабушка же стояла перед ней на коленях, обнимала маленькую Ядвигу и пыталась успокоить дочь.

— Она предложила убежать с ней, на юго-восток, поселиться в отдаленной деревеньке и жить себе спокойно, где нас никто не будет знать и точно не станет искать. Начать всё сначала.

— Почему она не согласилась?

— Тогда мама призналась, что к ней ходил тот из совета, который сиганул через стол… Я всё помню! — Ядвига плюнула в сторону матери. — Он возлежал с ней, пока мать заставляла меня прятаться под одеялом за стенкой. Предлагал ей горы злата и моря роскоши, а она, дура, уши развесила и верила каждому слову. Матушка прекрасно понимала, что теперь нам всем прямая дорога на костер. В Бел-городе с ведьмами разбирались быстро, пусть даже до этого она спасёт хоть сотню жизней. Вот только мать оставалась непреклонной.

Девушка оттолкнула женщину и силой вырвала девочку из её объятий.

— Бабушка говорила, что у меня божий дар к целительству. Видно, не ошиблась… — Ядвига улыбнулась и вытерла очередную слезу.

Девушка бросила девочку на кровать и вытолкала заплаканную женщину на улицу, захлопнув дверь перед её лицом.

Ядвига закрутила дым.

— Матушка выставила её за дверь и, на следующее утро, мы уже бежали в сторону Темноводья, в Солнечногорск. В пути, на Синем перевале, нам встретились два бродячих купца, которые поведали, что в Бел-городе, на позорной площади, без какого-либо справедливого суда сожгли всех известных блудниц, объявив их ведьмами, а за бабушку назначили самую высочайшую награду. Ты уже, наверное, утомился?

— Утомился, но хочу увидеть всё, до самого конца.

— Тогда смотри.

Дым пожелтел и осыпался на пол, превратившись в песок, а над головой загорелся яркий, обжигающий солнечный диск.

На этот раз они стояли на безлюдной торговой площади с пустующими торговыми прилавками, расположившейся среди однотипных, невысоких, квадратных строений, которые, на вид, буквально вырезали в самой земле, а на горизонте виднелись высокие песчаные барханы, блестевшие в солнечных лучах.

Яромир привык к речному песку, но что его могут быть целые моря — для него оказалось в диковину.

— Солнечногорск, — уточнила Ядвига, — край соли и песка, дом солнца и звёзд. Ах, какие, всё-таки, здесь ночи…

Яромир обратил внимание, что и люди вокруг выглядели совершенно иначе: бронзовая кожа и неестественно яркие голубые глаза, выступающие из-под плотной светлой ткани, в которую с ног до головы заматывался каждый, от мала до велика.

Он вспомнил, что уже встречал таких, в детстве, когда его старик провожал купеческий караван из Песчаных земель через Темнолесье.

— А вот и я. — Ядвига указала на низкую фигуру в тряпках, которую за собой по улице буквально волокла высокая. — Мы скитались по городу, не в силах найти себе ни места, ни занятия. В тоже время в Солнечногорск бродячие торговцы завезли страшную хворь, прозванную «водяной пневмой» или просто — «водянкой».

— Из-за неё улицы опустели?

Ядвига утвердительно кивнула.

— Раньше народ на рынке всегда толкался за товаром. Отсюда же хворь и разлетелась по городу за считаные дни.

— Как такое возможно? Я никогда не слышал про такую заразу.

— Мы здесь тоже не слышали. — Ядвига мрачно взглянула на Яромира. — Через кашель, как при простуде. За два-три дня легкие заполнялись водой, поднимался жар, и человек задыхался, и лекари понятия не имели, как с этим бороться. В первые три дня водянка забрала добрую треть жителей.