— Недолго думая, старшина заклеймил Патшу, который, на удивление, именно тогда как будто провалился. Всё, как говорится, на лицо…

— И Грива не вступился?

— Провались они все пропадом! Старый пёсьеморд прилюдно бил себя пяткой в грудь, что в смерти девки нет вины Патши.

— А за Вассу?

— За неё, вот, кстати, ни словом не обмолвился.

— Ох, знал же, пень трухлявый, всё знал! — Ермола гневно потряс кулаком.

— Марилька рассказывала, что Рознег потом так орал на Гриву, так орал, что вздёрнет его на позорном суку, если сына не сыщет и на суд не явит.

— Ага, только мы с мужиками две недели по лесам лазили и всё псу под хвост.

— В исходе, сикарь, как в воду канул, а батька его с того времени в хате засел и люду носа не кажет. Заливает беспробудно!

«Почему Грива так убеждён, что Верею убил не Патша? Что скрывает старшина и зачем Патше сдалась божок? Пожалуй, стоит задать старому оборотню несколько вопросов.»

— К старику не ходили? — заёрзал на стуле Яромир.

— Как ты пропал, так и он. — Офела положила руку на руку заметно взволновавшегося Яромира.

— Старшина каждый день отправлял людей к алтарю Тары с берестой, дак и тут всё без толку.

— Если честно, то это мы тебя, Яромир, хотели за него спросить. Ведь только ты один знаешь, как его найти.

Теперь и Яромир судорожно забарабанил пальцами по столу и задёргал ногой. Внутри зудело нехорошее предчувствие.

— Полно о плохом! — выдохнул он, натянуто улыбнулся Офеле и постарался сменить тему. — Разве ничего хорошего не случалось?

— Ну как сказать, — Ермола почесал начинающую лысеть макушку. — Люди женятся, помирают, рождаются. Как всегда… Тот круг знаешь какая пшеница уродилась?! Все закрома по деревне до отказу забили. Правда в этом аки отшептали. Голодная зима обещается. Купцы как не ходили, так и не ходят, мы уже свыклись. Добромил, вот, даже подушную подать отменил. О, как! Ерёма с Алесей уже почитай второго ждут, знахарка нашептала, что девчонка народится, только придётся им за это чем-то пожертвовать… Брехня в общем!

При даже таком коротком упоминании о Ядвиге, щеки Яромира налились краской.

— Гляди, — Офела игриво толкнула Ермолу в плечо, указывая на Яромира. — А наш богатырь-то — влюбился!

Яромир покраснел пуще прежнего и постарался побыстрее отвести взгляд в сторону.

— Да-а, — мечтательно протянул Ермола. — Хороша чертовка…

— Ах так, — Офела в сердцах толкнула Ермолу и тот с грохотом повалился на пол. — Сейчас покажу тебе чертовку!

— Для него же хороша, драгоценная моя! Свет жизни моей! — поспешил оправдаться Ермола, крепко прижавшись к вставшей над ним Офеле. — Не уродилась ещё та, чья краса способна затмить твою, моя ненаглядная!

— Ух, сладоуст несчастный! — пригрозила ему пальцем Офела. — Всё, хватит уже посиделок. Глубокая ночь на дворе.

— А к Ядвиге ты, всё-таки, присмотрись, — прошептал на ухо Яромиру разивший перегаром Ермола. — пока, кто другой не увёл.

Яромир ответил другу коварной улыбкой, по которой Ермола сразу всё понял и поддерживающе похлопал друга по плечу.

— Благодарю, Офела, — Яромир тяжело встал на ноги и качаясь побрёл к двери. — за стол богатый, за приём радушный. Накормили, напоили, но нужно мне дальше топать.

— Далеко собрался?! — Офела подхватила Яромира под руку и усадила на пороге. — Сейчас в сенях тебе постелю. Проспишься и иди, куда глаза глядят! Времена сейчас неспокойные, а тебя только-только на ноги подняли.

Яромир на всю жизнь усвоил, что если Офела что-то решила, то её уже было не переубедить, поэтому он медленно отворил дверь и на карачках выполз на крыльцо.

Разгулявшийся ветер лихо закручивал опавшие желтые листья по двору, от круговорота которых Яромира ещё сильнее мутило.

Благо ночная прохлада быстро приводила в чувства.

Яромир навалился спиной на стену и задумался, вглядываясь в яркую луну на безоблачном небе.

— Не спи красавица, — замёрзнешь! — на крыльцо вышла Офела, потуже укутываясь в шаль из овчины. — Я тебе в сенях постелила. Пойдём.

— Куда идти-то? — с заметной печалью ответил Яромир, не отводя пустого взгляда от ночного светила.

— Вот оно что… — оценивающе подняла бровь Офела, заглянула в сени, сняла с крючка Ермолин армяк и набросила его на Яромира. — Чтоб не озяб! И подвинься! Вижу же, что выговориться хочешь.

Обычно грубый, приказной тон Офелы наполнился лаской и пониманием, от чего Яромиру поначалу стало не по себе, но, увидев в её глазах теплоту и заботу он смог расслабиться.

«Вот где моя настоящая семья…»

Яромир ответил Офеле улыбкой и постарался просунуть руки в рукава армяка, только без её помощи надеть его так и не получилось.

— Ну, выкладывай, недотёпа! — Офела с усмешкой поддернула воротник армяка и села рядом с Яромиром.

— Чем дальше в лес, тем злее волки… — после недолгого молчания пробормотал Яромир. — Я же, как по колдовству, вернулся! С вами так спокойно, так хорошо, но я-то всё равно места себе найти не могу. Понимаешь? Эта старая карга, Патша, милая Верея, Кривжа, треклятый Слав-город, а с ним и Игорь с марамойкой Мариной! Тьфу!