Но эмоции, которые он показывает мне, никогда не слетят с его губ. Они застревают там, светя мне в ответ в сокрушительной тишине, которая звенит у меня в ушах. И я знаю почему.

Из-за неё.

Алек

Мы только отъехали от парковки “Блэклайн”, когда Окли говорит:

— Я хочу, чтобы вы оба убрались отсюда к утру.

Я крепче сжимаю руль. Я знал, что пройдет совсем немного времени, прежде чем она снова надавит. Признаюсь, я надеялся, что у меня будет хотя бы сегодняшний вечер, чтобы спланировать дальнейшие действия.

— Я знаю, что ты слышишь меня.

Я качаю головой.

— Это невозможно, Оукли.

— Это произойдет, или я вызову полицию, и они заберут тебя.

Черт.

Последнее, что я хочу сделать прямо сейчас, это вызвать у нее еще большее замешательство, но она не дает мне возможности избежать этого. И, в отличие от моего брата, она не блефует. Она позвонила бы в мгновение ока.

— Часть этого дома теперь принадлежит мне. Никто не смог бы заставить меня уйти, даже если бы попытался.

— Что? — Кричит она и переводит взгляд на меня, но я не отрываю глаз от дороги. — Ты лжешь.

— Не лгу. У меня есть копия завещания. Я могу показать тебе, как только мы туда доберемся.

— Как, почему он включил тебя в свое завещание? И когда?

— Это было до того, как я уехал.

— Почему, Алек?

— Предосторожность. — Я облизываю губы и бросаю быстрый взгляд в ее сторону. — И в конце концов он хотел, чтобы мы были вместе.

— Да, ну, конец настал, как и блондинка, ростом пять футов семь дюймов с фальшивыми сиськами и улыбкой от ботокса.

— Слушай, я знаю, что сейчас все испорчено, но…

— Испорчено? — Кричит она. — Пиздец какой-то, — она издевается. — Пиздец, мне приходится работать в десять раз усерднее, чем любому мужчине, чтобы создать Blaze из-за того, кто я есть. Пиздец это мой лучший друг, который намеренно что-то скрывает от меня, а потом пытается разыграть меня, когда чувствует угрозу. Убийство моего отца, а ты женат и приводишь свою жену, которая была последним человеком, который говорил с ним перед его смертью, в мой дом, который, по-видимому, тоже ваш уже, это невообразимая катастрофа. Как я позволила этому случиться, выше моего понимания. — Она откидывается на спинку сиденья, ее голова падает на подголовник. — Я хочу продолжать думать, что люблю Роуна.

Моя голова поворачивается в ее сторону, и ее мышцы напрягаются, ее глаза зажмуриваются сильнее, когда она осознает, в чем только что призналась. Я дергаю руль вправо и резко останавливаюсь. Я быстро переключаюсь на парковку, отстегиваю ремень безопасности и скольжу по сиденью, пока не оказываюсь прямо напротив нее.

— Оукли.

— Нет, — шепчет она.

— Посмотри на меня.

Она колеблется, делая глубокий вдох, прежде чем ее веки открываются, и расплывчатое месиво цвета морской волны ударяет меня прямо в грудь. Ее нижняя губа начинает дрожать, поэтому она прикусывает ее зубами.

Мои плечи опускаются.

— Детка…

Она качает головой, отводя взгляд, но я мягко кладу руку ей на шею, возвращая ее взгляд к своему. Она сглатывает и шепчет:

— Скажи мне, что я сплю. Скажи, что это ненастоящее. Что мой папа не умер. — Ее глаза перебегают с одного на другого. — Скажи мне, что в моем доме нет женщины, которая ждала бы, когда ты вернешься к ней. Скажи мне, что ты не женат. Скажи мне… что ты мой.

Я качаю головой, нежно поглаживая ее по щеке.

Она сглатывает, опираясь на мою руку, все время подкрадываясь ближе к двери, чтобы быть дальше от меня.

— Тогда скажи мне, что ты меня ненавидишь. — Ее слезы начинают капать, покрывая её лицо. — Пожалуйста.

Я сжимаю челюсти, моя голова начинает болеть.

— Не могу этого сделать.

— Тогда ты бесполезен для меня.

Мои глаза сужаются, когда я приподнимаю подбородок.

— Ты сказала, что хотела бы все еще думать, что любишь моего брата. Что это значит?

Она пристально смотрит, ничего не говоря мне.

— Скажи мне, что любишь меня, и я это исправлю. Прямо, блядь, здесь, прямо, блядь, сейчас.

Горький смех покидает ее, и она отодвигается от меня, отдаляясь больше с каждым дюймом. Затем, с глубоким вдохом, я наблюдаю, как её глаза становятся решительными, она воздвигает щит, жесткий взгляд, который я слишком хорошо знаю, берет верх.

Черт.

Она отсекает боль.

— Я никогда не отдам тебе контроль, будучи слабым маленьким ягненком, которым ты просишь меня быть. Играй в свои игры, насилуй меня столько, сколько захочешь, Алек. — Она медленно переводит взгляд обратно на меня. — Но, если ты думаешь, что я буду вести себя хорошо, позволяя вам двоим заставлять меня извиваться, ты чертовски ошибаешься. А теперь, — она хмурится, — нас не было несколько часов. Лучше отвези меня домой, чтобы ты мог уложить свою жену обратно в постель.