– Вам кого? – спросила я, не открывая.

– Слесарев дома?

– Нет его.

– Отвори, поговорить надо.

– Еще чего! Сказала же: нет его.

Я закрыла деревянную дверь, но зазвонили снова, долгими требовательными звонками. Я разозлилась и вновь заглянула в глазок.

– Я же сказала: оставьте меня в покое. Или милицию вызвать?

– Да мы просто поговорить.

– Я вас не знаю, и говорить нам не о чем. Не угомонитесь – звоню в милицию.

Захлопнув внутреннюю дверь, я решительно вернулась в комнату и плюхнулась в кресло. Однако уже через пару минут поняла, что должна чем-то заняться: храбриться-то я храбрилась, но визит кожаных дуболомов меня доконал. К чему лукавить, конечно, я испугалась, хотя и не могла определить, чего именно – ведь не девяностые же на дворе. В таком мерзком состоянии я не находилась уже давненько.

Так: подойди к зеркалу и внимательно в него посмотрись. Нравится то, что ты видишь? Категорически нет. Ты на глазах превращаешься в описанную классиком дрожащую тварь, причем дрожащую в самом что ни на есть прямом смысле. А что делает человека человеком? Работа. Ответ засчитывается. Вывод: займись делом или хотя бы его имитацией.

Послушно, как всегда в таких случаях, я прикинула возможные варианты и поплелась в коридор, где стояли все пять моих огромных сумок. Срочно следовало отыскать хотя бы самые необходимые вещи, поэтому я принялась переволакивать свои кофры в комнату и как раз заволокла третий, когда телефон зазвонил снова. Опять срочно и позарез требовался Слесарев.

– Сколько раз можно повторять, что его нет!

– А ты кто?

Разозлившись на такое неприкрытое хамство, я бросила трубку; телефон зазвонил снова – я выдернула вилку из розетки, а потом села и пригорюнилась. Отчизна встречала блудную дочь вовсе не откормленным тельцом: что ни говори, мне было не по себе. Если со мной захотят пообщаться, избежать этого не удастся: постоянно сидеть дома невозможно, а на улице я беззащитна. Чтобы уйти от этих невеселых размышлений, я принялась трясти сумки, однако, отыскав необходимое, вновь затосковала: спать на коротковатом кожаном диване – та еще перспектива, но один вид роскошной спальни вызывал спазмы в желудке. Менять чужие простыни… Б-р-р… В этом месте размышления вновь были прерваны резким звонком в дверь: на лестничной площадке стоял один из двух уже знакомых парней.

– Я же сказала: оставьте меня в покое.

– Не будь дурой, включи телефон, – ответил он.

Искаженное линзой лицо его было мрачным. Черт бы их всех побрал, выхода, похоже не было.

– Хорошо, сейчас.

Я так и сделала, а потом загрустила в кресле, уставившись на аппарат.

Вскоре он ожил, и на маленьком экране высветился незнакомый ряд цифр. Что мне оставалось? Прежний глуховатый голос произнес:

– Не осложняй себе жизнь. Мне нужно с тобой поговорить. Ты поняла?

– Поняла. Только не знаю…

Трубка отозвалась гудками. Вот зараза! Все-таки он своего добился. Так: без психов. Вряд ли лично ты кому-нибудь интересна, разговор пойдет о Слесареве, это ясно. Так в чем же дело? Расскажи, что знаешь. А сейчас быстренько наведи порядок: все же чужие люди…

Я едва успела снова запихать свои тряпочки под молнии, как в дверь опять позвонили. Бросив взгляд в зеркало, я увидела, что бледна, резко похлопала себя по щекам и открыла.

На пороге стоял здоровый темноволосый мужик лет сорока и не мигая смотрел мне в глаза. Я отступила, пропуская его в квартиру, в ту же минуту в коридоре оказались и нехилые кожаные ребятки. Без церемоний, даже не поздоровавшись, они прошли в гостиную. Глубоко вдохнув, я закрыла двери. Руки были ледяные.

В комнате они устроились как у себя дома: шеф в кресле, шестерки рядком на диване. Я села напротив. Они рвались поговорить – плиз, мое дело давать правильные ответы. Некоторое время троица разглядывала меня, потом старший спросил:

– Где он?

– Не знаю. Честное слово.

– А ты кто?

– Хозяйка квартиры. Я только вчера приехала.

Старший перевел взгляд на сумки:

– Вчера, говоришь?

Разговор становился бессмысленным. Я принесла сумочку и выложила перед ним билет, командировочное удостоверение и загранпаспорт. Внимательно все рассмотрев, он с интересом уставился на меня:

– А Слесарева откуда знаешь?

– Я сдавала квартиру, в бюро ему дали мой адрес. Договор показать?

Мне не хотелось вмешивать Галку в эту темную историю.

– И ты не знаешь, где он?

– Он не оставил ни письма, ни записки. Наверное, где-то задержался? Но на фирме-то должны знать.

Один из парней зло хмыкнул:

– Ага, фирма: он да три дуры.

– Послушайте, мне безразлично, какие у вас с ним дела, отчего вы его ищете, может, и не вы одни – это ваши проблемы. Единственное, что могу сказать: если вас интересуют его бумаги, они должны быть в кабинете, хотите – забирайте.

Старший кивнул:

– Мы все проверим.

– Как знаете.

Троица протопала в кабинет, но почти сразу один из парней вернулся:

– Сумка нужна.

Я безропотно принесла из кухни хозяйственную сумку. Однако одиночество мое и на этот раз оказалось недолгим – явился старший. Он прошелся по комнате, потом остановился передо мной и спросил без всякого интереса, просто из врожденной вежливости:

– Много заколымила?

Я пожала плечами, достала из сумочки справку о переводе денег в Сбербанк и протянула ему, он пробежал ее глазами и бросил на стол: