И бублик исчезал во рту.

Вот это нервы! Вот это выдержка! Я мысленно обратилась к тем, кто ее давал с просьбой отсыпать и мне!

Метелица походила кругами, а потом вернулась ни с чем. Вид у Метелицы был пристыженный. Она даже уши прижала.

— Ну, может, она подумала, что ты просто большая собака. Может, она волков никогда не видела! — утешала я «главную посягательницу на Бублик».

— Буранушка, — посмотрела я на медведя. — Может ты это… Выйдешь, развалишься и рявкнешь на нее?

Если бы на меня так рявкнул медведь, то я бы, наверное, уже через три минуты была или трупом, или в деревне.

— Ну, давай, хороший мой, — упрашивала я, высматривая жертву из кустов. — Только грозно-грозно! Прямо так, чтобы поджилки затряслись.

Ломая ветки, рыча и ворча на поляну вышел Буран. Если бы я не знала, что это мой Буранушка, то тут не только грудь, я бы ему свой «трупь» показала. Выглядел он величественно и грозно. Росту в нем было ого-го.

— Рррррра! — зарычал Буран так, что лес содрогнулся. Ничего себе, как он умеет!

Опустившись на четыре лапы Буран стал подходить к нашей Ждуняше. Ждуняша уже доела бублик, сыто икая.

— Рррра! — выдал он прямо ей на ухо.

Хомяк повернулся. Рядом, с елки в сугроб упала или дохлая, или впечатлительная белка.

Варежка нащупала белку и кинула ею в Бурана. Не то, чтобы попала, но Буран зарычал еще сильнее. Он уже едва не упал на хомяка, невозмутимо достающего второй бублик.

Буран походил вокруг, наворачивая круги, словно акула. Но хомяк даже ухом не повел. Второй бублик был съеден.

Мои нервы тоже.

Буран возвращался на базу, неся по сугробам внезапно появившийся комплекс неполноценности.

— Да не расстраивайтесь, ребята! — утешала я зверье мое. — Может, она плохо видит. Мало ли, что там рычит. Или в лесу никогда не была! Может, она не слишком умная, и не знает про медведей. И про волков. Жила себе в избе…

Я уже подумывала, чтобы таблички зверям сделать «Волк» и «Медведь». Мало ли, вдруг слыхала про таких.

Ситуация казалась безвыходной. Мы перепробовали все способы. Но у девицы нервы — стальные канаты, а запас бубликов не иссякал.

— К сожалению, нам придется ждать, когда кончатся запасы еды, — вздохнула я, видя, как во рту исчезает еще один бублик.

— Но если она не хочет спасаться, то зачем ее спасать? — спросил Буран, почесав голову.

— Многие люди не знают, что им нужна помощь, — вспомнила я бабушку, которая бегала от вертолета. — Но это не значит, что они не могут умереть. И оставлять ее нельзя!

— Слу-у-ушайте, — задумалась я. — Подарки как бы отдавать нельзя… А про ларцы ничего не говорили… Это же просто упаковка, не так ли…

Я прищурилась, поглядывая на упрямую красавицу.

— Во дворец! — дернулась я, забираясь на Буранушку. — Сейчас мы ей ларцы выдадим, она одумается и обратно уйдет в деревню.

Мы прыгали по сугробам, напугав стаю синиц. На одной поляне от стаи воробьев бежал по насту, бежал ворон, пытаясь взлететь.

— Чив-чив-чив! — орали воробьи.

— Стоять, вкусный! — страшным голосом выдала то ли Аленка, то ли Марфуша. Смотрю, с именами вообще здесь туго.

Выбежав в раскрывшиеся передо мной ворота, поскользнувшись несколько раз на ступеньках, я влетела в комнату, где стояли ларцы. Вытряхнув подарки, я задумалась, а что туда положить такое?

Глава пятнадцатая. Снег сквозь слезы

Наломав сосулек, я увидела, что они действительно блестят, как драгоценные камни.

— Жаль, нет конфеток Лешего! — вздохнула я, собирая приданое, как гуманитарную помощь. Туда легла чья-то старенькая кроличья шапка..

Тяжелый ларец был с трудом донесен до Бурана. Мы торжественно везли его в лес на поляну, где сидела наша Ждуняшка. Так, ларец готов. Чтобы другим неповадно было.

— Тепло ли тебе, девица? — спросила я, таща ларец через всю поляну. — Вот, приданое твое! Теперь из лесу уйдешь?

— Не-а, — глянула Марфа на ларец. И снова достала бублик. Я боялась представить, сколько у нее бубликов! Запаслась, так запаслась! Челюсти работали, а изо рта вырывался пар.

— Девушка, я настоятельно прошу вас, покинуть лес! Вот ларец! Освободите поляну! — потребовала я, уперев руки в боки.

— Не-а! Пущай сам Мороз ко мне придет! — послышался голос хомяка.

Мы отошли за елку, чтобы держать совет.