Не обратив внимание на восклицание Трэвиуса, остальные продолжили бурно обсуждать результаты спора. Как выяснилось, все оказалось не так просто. Ливей напомнил, что циаолькийный закон от 14 либры «О правилах начисления и выплаты выигрышей, заключенных в результате устных споров» предусматривает выплату процентов стороне посредника. Гвамал тут же оживился. Кто-то вспомнил, что спор все же считается недействительным, пока отсутствует официально заверенный результат в виде ключевого слова. Вот тут уже оживился Энберт. Магне все это очень не понравилось. Наркотики все еще действовали, не давая закономерной усталости свалить бойцов с ног.

— Ну, ты как? — тихо спросил Моргана Трэвиус.

— Нормально.

Почувствовался запах очередной сигары. Он смешивался с запахами паленой плоти и пота, плотно пропитавшими стены стальной развалюхи.

К Моргану начали подкрадываться подозрения, что все эти непроизвольные вспышки в последнее время были неспроста. Признаки нестабильности уже отчетливо давали о себе знать. Это был первый звоночек, который быстро превратится в настоящую проблему. Жнец знал, что будет хуже. Кошмары продолжатся, медленно перетекая в реальность. И закончится все тем, что они сольются воедино, окончательно поглотив разум. А там… там с ним церемониться не будут. Правительство Азари реабилитацией ходячих бомб не занималась.

Неприятно кольнуло в левом глазу.

Нужно было начинать с самого начала. С того триггера, который открывал вход в бездну. Предстояло надавить на больной нерв, а потом прижечь его до окончательной потери чувствительности. Не бежать от страха, а гнать его самому, попутно распутывая тугой клубок причинно-следственных связей. Морган твердо решил оседлать свой кошмар.

— Слушай, Трэвиус, — начал Морган, — Тут кое-кто обмолвился, что у тебя есть информация по Гону.

— По какому именно?

— Ну, тому что с землянами.

— С теми что ли?

— А других нет.

— Предположим, информация есть. А что?

— Сколько мест отведено для следопытов?

— Три.

— Их уже назначили?

— Насколько я знаю, нет.

— Можешь выбить мне одно? — холодно спросил Морган. — У тебя же везде есть связи.

— Тебе нахрена?

— Дело есть. В себе разобраться нужно.

— Только не говори, что мстить удумал, — рассмеялся босс, выдыхая жирную струю дыма.

— Не совсем. Но допустим.

— Хм… Связи есть, но такие места просто так получить нельзя. Там крутятся большие бабки, — задумчиво ответил Трэвиус, выпуская очередную порцию дыма. — За работу следопыта слишком хорошо платят.

— Награда мне не нужна. Наоборот, я готов купить место.

— За сколько? — спросил Трэвиус. — Вот чисто из любопытства.

— За сколько понадобится.

— А что Пламя? Не против?

— Не беспокойся за него.

— Жнец без Пламени — хреновый Жнец, — напомнил Трэвиус, — Помочь я могу, но, надеюсь, ты не собираешься ее убивать?

— Нет, конечно. По крайней мере, не своими руками.

— А в чем тогда кайф? — почесал затылок босс.

— Я стану ее кошмаром.

Тихий всплеск. Стройная ножка приподнялась над мутноватой гладью приятного молочно-розового оттенка. Воздушная пена заскользила по круглой груди. Терпкий аромат заполнял помещение, слегка дурманя сознание. Азари отмокала.

Вытянув длинные аристократичные руки вдоль массивного, сверкающего борта ванны, она любовалась собственными прелестями. Последние несколько месяцев дались ей особенно тяжело. Массовые казни не прошли даром. Великая Мать марсианского народа старалась больше времени уделять отдыху.

Азари припоминала времена, когда могла поглотить за раз до пятидесяти тысяч сущностей. Не говоря уже о человеческой плоти… В последние же десятилетия ее больше волновали дворцовые интриги, чем подавление массовых восстаний. Годы относительно спокойного правления без необходимости наращивать избыточную массу туловища отучили изнеженное тело спрута от такой колоссальной нагрузки. Пищеварение не клеилось. Те несчастные, коих приговорили к показательной казни, теперь встали поперек горла, мучая новенькое человеческое тело колкой изжогой.

Откинув голову назад, Азари посмотрела на широкий зеркальный потолок. Сверху глядела привлекательная девушка лет двадцати пяти, устало склонив миленькую головку на белоснежное плечо. Два изумрудно-зеленых, еще ничуть не помутневших глаза разглядывали плавные изгибы собственного тела. Образ Великой Матери не менялся уже многие десятилетия. Это была не слишком большая цена в обмен на стабильность преемственности. Внешность Королевы оставалась неприкосновенной, уникальной и закрепленной за ней на высшем государственном уровне.