Шрифт:
— Что ты такое говоришь? — пытаюсь улыбнуться в ответ. — Ты не в себе. Понимаю, это сложно принять.
Но улыбка выходит жалкой и быстро исчезает, сменившись грустью и болью.
— Вот ты какая. Вылезло настоящее лицо. Лживая сука.
— Элис…
— Ты всегда мне завидовала. Всегда! Такая правильная, такая идеальная. Лицемерка! Жаль, что я не поняла этого раньше.
На нас смотрели. Уже открыто перешептывались, улыбались, наслаждаясь зрелищем, но меня сейчас это мало волновало.
— Ты серьёзно в это веришь? Он же модифицированный. Ты забыла истории? Забыла, как они ломали чужие жизни? — убеждала я, с отчаяньем понимая, что это бесполезно.
Что она не слышит меня.
— Ильяс мой! Он меня любит! И я не позволю тебе уничтожить это. Никому не позволю! — выкрикнула девушка, вскакивая.
— Элис…
Я поспешила следом, расталкивая смеющуюся толпу, пытаясь догнать.
Это удаётся на выходе.
— Не трогай меня! — вырываясь, взъярилась она. — Еще раз подойдешь ко мне или к Ильясу, я тебе всю рожу расцарапаю. Поняла?
Ответить я не успела.
— Что здесь происходит?
Стив как всегда рядом. Подошел ближе и заботливо обнял за плечи, даря успокоение и поддержку. Мне этого так не хватало. Этого плеча, на которое можно было опереться.
Элис достаточно всего пары секунд, чтобы всё понять.
Лицо вновь искажается ядовитой усмешкой.
— Так значит, да? Модифицированный… Мне нельзя, а сама кувыркаешься с оборотнем. Ну ты и дрянь.
— Выбирай выражения, — ледяным тоном произнёс Стив.
— Элис, ты всё не так поняла. Дай мне объяснить.
— Отвали! — выдала она, махнула рукой и скрылась в толпе гостей, сверкая рыжей макушкой.
Я еще пару секунд смотрела ей вслед, дрожа от пережитого шока. Еще не в силах поверить, что это конец.
— Мари?
— Увези меня отсюда… пожалуйста, увези меня отсюда.
В машине тихо. Мужчина не делает попыток коснуться или заговорить, за что я ему очень благодарна.
В квартиру я буквально вбежала и внезапно замерла, тяжело дыша и сжимая кулаки.
— Что-то не так?
Стив зашёл следом, но так и остался стоять в дверях.
Я повернулась очень медленно, находя в темноте его глаза.
— Хочу выпить. Составишь мне компанию?
— 35-
Кейт
Вино горчило на губах, покалывало язык и противным комом встало у горла. Никогда не любила алкоголь и если пила, то дорогой, элитный с пряным ароматом и лёгкой кислинкой. А не эту гадость из мини-маркета на первом этаже.
Силком заставила себя выпить немного из небольшого пластикового стаканчика, купленного там же.
Глупая попытка забыться, вырваться из ловушки, в которую сама не поняла, как угодила.
— Кейт…
Я даже не вздрогнула, услышав его шёпот в голове. Лишь закрыла глаза на мгновение и осторожно поставила стаканчик рядом с собой, чтобы не расплескать вино на себя. Оборачиваться не стала, знала, что ничего не увижу.
Рейф Омару мёртв.
Тогда почему всё это продолжается? Почему я не могу его забыть? Почему сны продолжаются и этот шепот преследует меня уже наяву?
Два года назад Рейф сказал, что не отпустит меня. Никогда и ни за что. Кто бы мог подумать, что будет мучить даже после смерти.
Открыла глаза, поднялась с неудобного кресла очередного мотеля и подошла к окну. Туда, где сияла яркими огнями неоновая вывеска, освещая номер лучше любого светильника. Не страшно, всё равно спать я не собиралась. Отодвинула в сторону пыльную портьеру, касаясь пальцами холодного стекла.
Как много снега, пушистого, воздушного и такого белого.
— Кейт…
Может, если хорошо постараться, я смогу почувствовать его прикосновение. Мягкое и в то же время требовательное, нежное и страстное, обжигающе горячее, от которого внутри всё плавилось.
Но ничего…
Я, ночь и пустота номера.
Почему так всегда? Почему лишь после смерти Рейфа я поняла, как плохо без него? Ведь жила без него как-то эти два года, пряталась, стремилась к независимости.
«Да, пряталась, жила, но знала, что он жив», — шепнуло сознание.
И сама действовала по инерции. Заставляла себя ненавидеть, бегать и скрываться. Чтобы досадить ему и себе. Наказать нас обоих за ошибки, которые мы совершили.
Двадцать с лишним лет, а ума так и не набралась, оставшись экспрессивной и упрямой дурочкой, не желающей признавать свои ошибки. Не умеющей прощать. Ни других, ни себя.