Дрим был их лучшим другом. И каждому он приветливо улыбался, каждого знал лично и по имени:

– Привет, Роб, и тебе хорошего дня! Привет, Тая! Расскажешь мне свой сон чуть позже? Доброе утро, друзья! Очень доброе! Помните о крыльях! – крикнул он напоследок свою любимую фразу, которую часто повторял.

Жители Элифера остались позади, а Дрим продолжил путь в одиночку.

Белокрылый и звездноглазый, он шел к окраине города, чтобы заглянуть вдаль – туда, откуда пришел громовой раскат смеха.

Дрим смотрел немного севернее от Элифера – туда, где располагались горная цепь Хьюджи, Серебряный водопад и выжженная долина.

Во времена, когда в крепости Дбнум правили феи, на месте выжженной пустоши была прекрасная цветущая Долина фиалок.

Сейчас же крепость управлялась злобными инвидами во главе с их черным господином – Фиром. Отчего вся местность вокруг погибла и обуглилась.

Над Донумом небо окрашивалось мрачными всполохами – казалось, там без конца бушевал пожар. Звук пришел именно оттуда.

Дрим улыбнулся: время пришло. Битва за Артура Левамуса и Триату началась.

Фир слишком рано начал радоваться, словно он уже победил и стал хозяином Триаты – в этом и проявлялась его слабость. Он считал мальчишку недостойным противником.

Узнай об этом сам Артур, он поспешно бы согласился, что воин из него никакой.

Но Дрим знал, гораздо лучше о том, кто такой Артур Левамус. И от этого осознания его звездные глаза весело мерцали, глядя вдаль.

За окном продолжалась жизнь. Мимо проезжали машины, негромко шелестя колесами и увозя людей куда-то по их делам. Иногда слышались порывы ветра, который вскидывался, вздымая горсти песка, и тут же утихал, чтобы через несколько минут снова возмутиться. Деревья шумели кронами и недовольно поскрипывали. Где-то вдалеке заурчал первый предупредительный раскат грома. Небо налилось тяжелой серостью.

На горизонте по-прежнему был виден золотистый просвет, но это не добавляло картине радости. Напротив, лучезарная даль еще более зловеще выделяла черную тучу, неумолимо съедающую свет на своем пути.

Небо быстро темнело. Артуру показалось, что наступила ночь, а он много часов здесь один, и никому до него нет дела. Его тело неподвижно лежало на кровати, но в душе шла борьба, мысли лихорадочно сменялись одна другой.

С одной стороны, Артур радовался тому, что поездка отменилась – он с трудом смог признаться в этом самому себе. Да-да. Он чувствовал облегчение и глубоко презирал себя за это. Облегчение от того, что не придется рисковать и бороться со страхами. Не нужно уезжать из дома, где все привычно и понятно, в какой-то неизведанный мир, полный чужих людей и новых вызовов.

А еще приятно, что есть оправдание: он не поехал не потому, что испугался, а потому что испугалась мама. А он как хороший сын, послушался ее, чтобы не огорчать.

С другой стороны… «Как же приключения и победы? – думал Артур. – Ведь я уже настолько близко к своей мечте. Так близко, что даже чувствую брызги океана на своем лице… Но куда уж мне. Я как обычно одним ударом отброшен назад. Что за лузер…»

Когда зарокотал первый гром, Артур повернулся к окну. По его спине словно пробежал ледяной ручей – в этом глухом рыке он услышал чей-то злой смех.

«Крыша едет уже от этих мыслей, надо взять себя в руки».

Он резко сел на кровати.

В это время на кухне металась мама. Она была похожа на испуганную птицу в силках: бессмысленно садилась и вставала, принималась убирать посуду со стола и бросала на полпути.

Поли знала, что поступает неправильно, что совершает надлом в отношениях с сыном. Но отпустить его от себя казалось выше материнских сил.

Ее напугала реакция Артура – каменное лицо и тишина, с которой он ушел в свою комнату. Скорее всего, если бы сын начал кричать от возмущения, стучать по столу и спорить, как обычный подросток, Поли было бы легче проявить твердость, наругать и запретить. Но это холодное обреченное согласие полоснуло ее ножом по сердцу.

Хлопнула входная дверь. Папа вернулся с работы пораньше, чтобы отвезти сына в аэропорт.

Артур решительно поднял свою дорожную сумку и шагнул в коридор.

Напротив его комнаты у входной двери ждал папа, сбоку у двери кухни – мама. Они встали в молчаливом треугольнике, оценивая происходящее. Отец заметил мокрые глаза Поли, мама увидела сумку в руках сына и его решительно приподнятый подбородок, а Артур смотрел лишь на дверь.

Потом он будто ощутил мягкий толчок в спину и шагнул.