Шрифт:
Секретарь еще более энергично закрутил ручку телефона. Через время Петр отозвался.
«Дайте мне Актюбинск!» – заорал секретарь. «Ты, шо, не пони-мешь, шо линия оборвана», – закричал ему в ответ Петро. «Ты зна- ешь, что я (называет фамилию) секретарь обкома? Немедленно соедини меня с Актюбинском!»
«Ты шо, кыргыз, чи турок? – обиделся Петро, – не понимаешь по-русски, что обрыв?»
Телефон у него полевой, мощный, и ругань заполнила весь кабинет председателя. Нам было неудобно, секретарь из темно-коричневого стал синим от злости, и снова завертел ручку телефона. Аппарат молчал. Тогда за ручку взялся я. Минут через пять Петро, не дожидаясь вопроса, вылил на меня ведро матов, но, услышав мой голос, успокоился. Я попросил его, как угодно, соединить меня с нашим бывшим райцентром Ленинским, чтоб через него выйти на область.
Уже ради меня Петро сделал все, что мог, и с Ленинским соединил Я передал трубку секретарю обкома. Он яростно схватил ее и тут же приказал набрать обком партии. Телефонистка сказала, что Актюбинск занят.
«Кем занят? – позеленел секретарь обкома. «Нашим первым секретарем райкома», – испуганно ответила телефонистка. «Рассоединить!» – заорал секретарь обкома. «Не могу, меня с работы выгонят», – умоляла телефонистка.
В конце концов, соединили его с обкомом партии. К счастью для нас, первого секретаря уже не было. И вот тогда секретарь обкома пошел в разнос. Позвонил начальнику связи области – тот в отпуске. Заместителя начальника, женщину, нашли уже дома Он над ней измывался минут сорок, обещая все кары небесные по приезде. Бедная женщина получила за всех.
Секретарь даже забыл, зачем приезжал. Не попрощавшись, он выскочил из кабинета и уехал. Шофер нашего председателя потом рассказал, что водитель секретаря обкома три часа, выпятив губу, просидел в машине, ни с кем не общаясь, а когда секретарь вышел из конторы и сел в машину, рванул с места и погнал машину, как на пожар.
Через неделю на нашу почту пришло грозное письмо из области с требованием самым жестоким образом наказать связиста, но так как начальником отделения связи была его жена, то наказание закончилось простой отпиской.
Вот такая зарисовка из жизни тех лет.
Всякие были люди, всякие, а нам нужно было работать.
ОН НЭРЬВНЫЙ…
В прежние наши советские времена очень модными были общественные нагрузки. Было их бесчисленное множество, плодились они в какой-то непонятной прогрессии; и так как их исполнение (любое – хорошее или плохое) происходило без оплаты, то и распределять их было проблемно.
Как правило, распределение шло под нажимом. Тут уж привлекалось в порядке аргументов все, что можно, – и патриотизм, и долг, и партийно-комсомольская обязанность, и все, что угодно, по этой части.
Причем, над всем этим многообразием поручений и нагрузок довлел старинный, но достаточно верный девиз: «Кто тянет, того и погоняют». Одним вообще ничего не поручали, бесполезно, мол, все равно не сделает, а на других «навешивали» по нескольку поручений, зная, что они будут исполняться. Другой вопрос, – как и когда?
Когда я работал в колхозе, то незаметно перенес на себя основную массу общественных нагрузок, не потому, что любил эти самые нагрузки, а потому, что легче и быстрее было что-то сделать самому, чем убеждать, уговаривать и помогать кому-то, это делать.
В многочисленном перечне поручений было такое, как ДОСААФ – добровольное общество содействия армии, авиации и флоту. Придумают же такое название – «общество содействия». Кроме распространения лотерейных билетов этой организации и сбора членских взносов (что ценилось больше всего!), надо было что-то еще делать. Добился изготовления сейфа для оружия, закупил малокалиберные винтовки, патроны, различные мишени, думал кружок стрелковый организовать, но все никак не получалось. Прошло довольно много времени – вроде бы все уже было для занятий стрельбой, а сдвигов никаких…
И вот однажды заходит ко мне Николай Гончар, он возглавлял ДОСААФ в другой сельской организации – СРМ. Предлагает в воскресенье коллективно выйти в горы и пострелять по мишеням. У него в организации был малокалиберный пистолет, а винтовок и патронов не хватало. У нас же все это было, и мы быстро договорились. В воскресенье утром я взял в гараже машину, вызвал кассира, взяли из кассы, там стоял оружейный сейф, винтовки и поехали в скалы.
Целый день мы провели на импровизированном стрельбище. Перестреляли не только все мишени, но и все то, что можно было использовать, как мишень. Ребята остались довольны. Все прошло нормально.
Возвратились в село, когда уже стемнело. Гончар попросил положить пистолет до утра в какой-нибудь сейф. Вызывать кассира ночью и вскрывать помещение кассы я не стал, просто положил пистолет в свой рабочий сейф, а винтовки взял на ночь домой.
Летом на работу выходили к шести утра. Я принес из дому винтовки, достал из сейфа пистолет, положил на стол и позвонил в гараж, чтобы послали за кассиром. В это время ко мне зашел бригадир асфальтировщиков, Феликс Егшатян. Он тоже выезжал с нами на стрельбище, поэтому мы в нескольких словах обсудили прошедшие стрельбы. Потом он попросил аванс в тысячу рублей, у кого-то из бригады дома были проблемы, и требовалось его срочно отправить. Я выписал ему ордер. Как раз привезли кассира, и Феликс, получив деньги, зашел ко мне сообщить, что можно нести оружие на место хранения.