— Выходи — не бойся. Мы их хорошо заколдовали.

— Э-э-э… Спасибо…

— Если кто-то еще появится — скажи нам. Мы их тоже заколдуем.

— Да, — кивнул Вилли, — Эти уже не появятся — мы хорошо колдуем, но если появятся другие, ты обязательно скажи нам. Ух ты! Это скрипка?

— Ну да…

— И ты умеешь на ней играть?

— Ну, как бы, да…

— Здорово! — близнецы заулыбались — А можешь сыграть для нас? Для нас еще никто никогда не играл на скрипке.

— Ох… Ладно… Как я могу вам отказать?

Вилли и Билли не сговариваясь, подняли перепуганного скрипача под руки и поставили на мусорный контейнер как на сцену. Потом скидали поверженных оппонентов в кучу и, усевшись на них, принялись внимать чарующим звукам музыки, лившейся над зачуханным переулком и уносившейся вверх, к затянутому рваными тучами ночному небу.

Мистер Шнайдер вошел под своды церкви, омыл руки в чаше, осенил себя святым символом и, сев на скамейку в середине нефа, принялся разглядывать витражи в вытянутых окнах над алтарем. Он не был истово верующим, но после работы в ателье, шума, гама, клиентов, примерок церковь была местом тишины, покоя и умиротворения. Он не обратил внимание на человека, севшего сзади, поэтому вздрогнул, когда тот обратился к нему тихим, но вполне разборчивым шепотом.

— Не оглядывайтесь. Смотрите вперед, как будто меня тут нет. Говорите тихо.

— Кто вы? Почему вы так странно разговариваете?

— Вам нравится Лонг, мистер Шнайдер?

— Что за странный вопрос?

— Это важный вопрос. Вы же, кажется, родились не здесь?

— Да, я из Форбурга… А какое это имеет значение?

— Мы хотим дать вам шанс, мистер Шнайдер.

— Вы? Шанс? Боюсь я ничего не понимаю.

— Шанс показать свою преданность нашей стране.

— А в этом есть какие-то сомнения!?

— Тише, мистер Шнайдер. У нас нет никаких сомнений. Поэтому мы к вам и обратились. Вам знаком мистер Фильковский?

— Фильковский? Боюсь не припоминаю.

— Рост два метра пять сантиметров, северный тип, телосложение атлетическое.

— А! Тот залесец который осаждает мое ателье! Когда вы упомянули рост, я сразу вспомнил… Профессиональная деформация, знаете-ли.

— Все верно. Он залесец. Как вы относитесь к Залесью?

— Не имею с ними никаких дел, если вы об этом.

— Хорошо. Значит мистер Фильковский… Или, возможно «tovaristch» Фильковский, хочет пошить у вас костюм?

— «Tovaristch»? Вы хотите сказать что он..!?

— Все может быть. Коварство их спецслужб не знает границ. Поэтому, нам нужны патриоты вроде вас. Выделите в своем расписании время и, когда будете шить ему костюм, позаботьтесь, чтобы на костюме было вот это…

Шнайдер почувствовал, как об его ногу что-то ударилось.

— Поднимите, только не привлекайте к себе внимание. За мной могли следить.

— Что это? — проявив чудеса гибкости, портной поднял с пола небольшую коробку из серого картона и, не удержавшись, заглянул внутрь, — Пуговицы?

— Да. Внешне это выглядит как комплект модных черепаховых пуговиц.

— «Внешне»?

— Именно. Остальное вам лучше не знать. И очень постарайтесь их не сломать. ОЧЕНЬ постарайтесь. Вы поняли меня?

— Да…

— Мы можем на вас рассчитывать?

— К-конечно… Разумеется…

— Тогда предельно аккуратно уберите коробку в карман. Не потеряйте и, еще раз повторюсь, ни в коем случае не сломайте.

— Я все понял.

— Сейчас я встану и уйду. Сидите еще пятнадцать минут, после чего можете выходить. Ни о чем не беспокойтесь — в случае чего, мы сможем обеспечить вашу безопасность, но, на всякий случай, никому не говорите о нашей встрече. Храни вас Всемогущий и удачи.

Человек сидевший сзади встал и вышел. Шнайдер сидел еще несколько минут словно приколоченный гвоздями, нервно ощупывая коробку в кармане, потом на негнущихся ногах подошел к алтарю и, немного неуклюже, зато искренне, помолившись, поспешил домой.

Старпом вошел в номер, равнодушно мазнул взглядом по джентльмену в костюме, который сидел в кресле напротив двери, наставив на него револьвер, снял пальто, небрежно кинув его на вешалку, пиджак, прошел в ванную, умылся, потом подошел к бару и начал наливать себе бокал виски со льдом.

— Простите, сэр? — осведомился джентльмен с револьвером, все это время провожавший его стволом, — Я для вас что? Шутка?

— Причем довольно неудачная. Если бы ты хотел меня убить, ты бы выстрелил, как только я вошел. Значит револьвер в твоей руке демонстрирует только одно — ты боишься меня до усрачки.

— Я пришел просто поговорить…

— Серьезные люди не тыкают с порога оружием. Они достаточно уверены в себе, чтобы разговаривать не строя из себя крутого пастуха. А я слишком уважаю себя, чтобы разговаривать с шестерками.