— Уютно тут, — произнес Ататюрк, шагая по Соборной площади московского кремля.

— Уютно. — согласился Фрунзе. — И я, признаться, удивлен вашей просьбе.

— Посмотреть на захоронение ваших древних монархов?

— Да. Зачем это вам?

— Любопытно. Просто любопытно.

— Ну… как пожелаете.

Они зашли в Архангельский собор и медленно двинулись по нему.

— Я, признаться, сам сюда никогда не заходил. Не люблю кладбища. — произнес Фрунзе.

— Отчего же? Мертвые не кусаются.

— Мертвые вгоняют в тоску. Трудишься-трудишься. А потом от тебя только вот такой кусочек камня со стертой надписью остается, — указал он на какую-то могилу.

— Тут есть надпись. — ответил Ататюрк. — Нужно просто ближе подойти.

— А что это меняет? Человек лишь вспышка бытия в исторических масштабах. И на кладбищах это слишком отчетливо заметно. Особенно на древних, где иной раз на маленьком пятачке может покоится несколько столетий.

— Вы сегодня как-то мрачно настроены.

— Не выспался. Много приходиться работать. Надо взять отпуск и поехать куда-нибудь к морю. Или в горы. И просто ничего не делать, вкушая шашлык на природе. Я вообще не помню сколько лет уже не отдыхал нормально…

— Отчего же?

— Человек смертен. Хуже того — смертен внезапно. А я хочу успеть как можно больше. Так что, несмотря на желание, отдохнуть вряд ли смогу себе полноценный отдых позволить. Шило в заднице не даст. Не усижу. Так что — максимум поспать на несколько часов больше обычного. И немного ограничить разъезды на пару недель.

Ататюрк покачал головой.

— Так нельзя.

— Пока получается, — усмехнулся Фрунзе. — Вы, я полагаю, решились сделать выбор? Раз открыто приехали в Москву целой делегацией.

— Да. Я завершил консультации и пришел к выводу, что война между Турцией и Россией лишена смысла. Во всяком случае для Турции.

— В последнюю нашу встречу вы не были так решительно настроены. И судя по оговоркам вы явно тяготели к войне. И даже потом активно за нее торговались. Что заставило вас передумать? Если не секрет, конечно.

— Греки продали мне план раздела Турции, предложенный им англичанами.

— Что?! — удивился Фрунзе.

— Англичане хотели задушить Союз в блокаде, провоцируя внутренний взрыв через любых недовольных, а потом… решить вопрос с Турцией. Через революцию и раздел. Усиление Турции не входило в их планы. Любое.

— Это-то понятно. Это я знал. Но почему греки продали вам этот план?

— Знали?

— Мои люди обнесли архив МИ-6. Англичане на каждого своего союзника имеют несколько планов, как его загнать в стойло, если он вдруг окажется слишком успешный. Они иначе не работают. Вы разве этого не знали?

— Мои люди МИ-6 не брали.

— Ну да… Мда… Греки конечно удивили…

— А чего удивляться? Они умеют держать нос по ветру. К тому же им мои люди перед этим продали ваш план, предложенный Турции.

— Как это? Вы за деньги обмениваетесь совершенно секретными сведениями?

— Подслушивать иной раз совсем не обязательно, — грустно усмехнулся Ататюрк. — Я уже решил вопрос с теми дельцами. Но этот секрет оказался не таким уж и дорогим. Администрация… там работают люди. А люди слабы.

— А моими секретами никто не торгует? Ну, кроме тех, что я вам сообщил. Не слышали?

— Торгуют конечно. Но там ничего интересного. Только секреты Полишинеля. Я слышал что-то покупала дипмиссия Парагвая. Но что и зачем — не ясно.

— Парагвая?

— Да. У ваших армян. Я даже грешным делом подумал, что это вы сами торгуете.

— Если у армян, то да — я. Но я отчеты об их деятельности редко смотрю. Только сумму.

— Прибыльно? — пришло время удивляться уже лидеру Турции.

— Родину продавать то? — усмехнулся Фрунзе. — Очень.

— Погодите, — напрягся Ататюрк. — Вы серьезно торгуете своими секретами? Сами?

— Только теми, которые и так все узнают. Или знают. Скажем так — я беру маленькую маржу за скорость. — расплылся в улыбке генсек. — Этим у меня целое управление в КГБ занимается. Доходное дельце.

— Однако…

— Этому невозможно противостоять. Как вы заметили — люди слабы. А если чему-то нельзя противостоять, то это нужно возглавить. И, по возможности, извлекать из этого прибыль. Но это ладно. Слушайте, а греки то чего англичан сдали? Им ведь там, небось, кусок ваших земель предлагали? И вряд ли маленький.