Менестрель задумался и потерял связь с братом, Палантир погас. Спохватившись, второй Феанарион снова позвал Нельяфинвэ и, увидев его лицо в чёрном стекле, снова погрузился в недобрые размышления:

«Нет, Валар ведь мудры и проницательны, они должны понимать, что без инициативы отца никто ничего бы делать не стал: на совет бы с оружием не пошли, друг с другом бы не конфликтовали. Да я бы и песен для Индис петь не стал! Каждый из нас был лишь орудием в руках мастера, который с нашей помощью воплощал свой замысел. Свой! Не наш».

Стало невыносимо стыдно за подобные мысли, Макалаурэ пообещал себе, что никогда ничего подобного вслух не скажет, поднял глаза от дороги, и в этот момент реальность обрушилась, словно только что воспетое худшим менестрелем Амана — Морьо — сияние — Майя Эонвэ обогнал всадников и произнёс:

— Дальше вам нельзя. Приехали.

Сердце упало, и только сейчас Макалаурэ почувствовал состояние отца. Феанаро всю дорогу делал вид, будто ничего не происходит, словно это просто очередное путешествие в кругу семьи и верных единомышленников. Чем ближе становилась гора Таникветиль, тем заметнее выглядела фальшь, пропитавшая каждый жест, каждый взгляд, каждое слово главы Первого Дома Нолдор, а когда путь закончился…

Феанаро спешился, чуть высокомерно посмотрел на глашатая Манвэ, словно говоря:

«Да, ты Айну, зато на посылках, а я — всего лишь эльф, но я — свободный творец».

А потом сын Мириэль обернулся на отца, сыновей и единомышленников, приехавших поддержать своего лидера. В скользнувших по толпе глазах лишь на миг отразилась надежда, что Валар поступят разумно, и тут же угасла, сменившись печальной насмешкой, но именно это удивительно светлое мгновение врезалось в память Макалаурэ, заставив верить, что Айнур в конечном итоге всё сделают правильно. Они же знают, кто виноват, а кто нет.

***

В огромном зале было совершенно пусто.

«Тебе дадут время подумать в одиночестве», — словно вложили в голову понимание, однако Куруфинвэ был уверен — ему больше не о чем размышлять, всё давно решено.

В отличие от всего остального дворца Манвэ Сулимо, где любой гость мог, бесцельно бродя по коридорам и залам, узнать всю историю Арды в красках и лицах, в круглом помещении, куда Эонвэ привёл провинившегося перед покоем Валинора эльфа, не было ничего, кроме переливавшихся в рассеянном сиянии Древ голых стен.

«Они мне ничего не сделают, — успокаивал сам себя Феанаро, осматриваясь, — это они виновны передо мной, когда не спасли мою мать, а не я перед ними. Если у Нолофинвэ ко мне есть вопросы, он должен тоже явиться сюда, если задать их мне лично с глазу на глаз не осмеливается. Однако брата здесь нет, значит, претензий у него ко мне нет тоже, а оружие в Валиноре не запрещено».

Зал начал меняться. На пустых стенах, потолке и под ногами стал появляться еле заметный узор, очень отдалённо напоминавший лёгкие облака-дымку или позёмку.

«Интересно, Мелькора судили так же?»

***

— В Мандос его! — пнув мелкие камешки, деланно серьёзно произнёс Морифинвэ, не принимая участия в приготовлении временной стоянки у подножья Таникветиль. — Вала Мелькора отпустили, Хозяину Тюрьмы скучно. А отец умеет развлекать!

— Совсем не смешно, — покосился на нолдорана Финвэ Макалаурэ, делая вид, будто собирает костёр.

— Да и мне не смешно, — развёл руками четвёртый Феанарион, — я на полном серьёзе. Больше скажу! Наш дед давно недостаточно беспроблемный для короля. Прежде, чем со мной спорить, просто сравни правление деда, Ингвэ и Ольвэ. А? Сравнил? Только у нолдорана вечно что-то идёт не так. У других всё прекрасно.

— Уйди, пожалуйста, — вздохнул Канафинвэ, покосившись на Палантир, но Видящий Камень показал только пустую комнату — Майтимо, похоже, отошёл по каким-то делам.

Морифинвэ неприятно рассмеялся и, пританцовывая, направился к Курво, который что-то объяснял друзьям отца.

«Интересно, — подумалось вдруг менестрелю, — Вала Мелькора судили так же?»

***

Облачный узор начал меняться, обретая более чёткие очертания и яркие цвета.

Феанаро неожиданно понял, что облик зала «слушается» мыслей невольного гостя, и это тоже, вероятно, проверка. О чём же подумать, чтобы сбить с толку судей?

Живой рисунок вокруг спутался, словно скомканная пряжа, краски перемешались, став блёклыми серо-коричневыми пятнами.

— Некрасивыми, как мысли и поступки зазнавшегося Эльда в глазах непогрешимых Айнур, — сказал на языке Владык Амана Вала Ауле, возникнув из пустоты.

Создатель гор и минералов сидел на троне из самородного алмаза, и Феанаро почувствовал непреодолимое желание взяться за работу над камнем, из которого можно создать множество прекраснейших и полезных вещей.

— Ты здесь по иному поводу, бывший ученик, бывший аулендиль, — заговорил Вала, и его интонация не предвещала ничего хорошего, — однако, мне тоже есть, что предъявить тебе. Ты, похоже, забыл, что весь металл в Арде создан мной, и у меня надо спрашивать дозволения мастерить те или иные вещи, прежде чем браться за проекты. Я не разрешал тебе заимствовать такое большое количество компонентов для сталеварения. Считаешь, если со своими сообщниками присвоили шахты и добываете железо, хром, никель, медь и олово, значит, ни перед кем не надо отчитываться о том, для чего берёте созданные мной ресурсы?