Шрифт:
Внутренне содрогнувшись от подобных ассоциаций, Карнифинвэ окинул взглядом землю вдоль дороги: пыльная, серая, твёрдая.
Таргелион. Бесплодная равнина, на которой, вопреки разуму и логике, кипела жизнь.
Имя останется в веках
— В сундуки богатства прячет
И дрожит на них скупой.
Кто смеётся — тот не плачет!
Веселись, пока живой!
Пляскам нашим нет предела,
Хоть придёт кирдык большой!
Подождёт любое дело!
Веселись, пока живой!
Песня первой встретила Карнифинвэ и торговцев, когда открылись двери в зал. Чёрные со стороны площади массивные створки, словно отлитые из жидкого внутри стекла, оказались абсолютно прозрачными, если смотреть на них из зала.
В воздухе курился ароматный дымок, и юный Нолдо не смог с уверенностью распознать все его компоненты. Вспомнилась пропахшая гарью Поющая Долина, и воображение насмешливо нарисовало картину погибающего в огне таргелионского дворца: стены-клинки с ужасающим скрежетом рушились в ревущее пламя, в чёрное клубящееся смрадным дымом небо взмывали снопы искр и пепла.
— Мы не прокляты, — долетел нетрезвый смех, и мёртвое снова стало живым, — просто хотим такими казаться! Проклятье — щит от совести.
— Наш любимый узбад Троро
Спит с женою, но с чужой, — прозвучала весёлая песенка, — всё жена узнает скоро!
Веселись, пока живой!
Веселись, пока живой!
Развлекаться совершенно не тянуло, и даже любопытный восхищённый взгляд молодой девы со странным оттенком волос, замеченный случайно, не заставил отвлечься от мрачнеющих размышлений.
— Приветствую, дядя, — твёрдым быстрым шагом подойдя ближе к таргелионскому нолдорану, сдержанно поклонился Карнифинвэ. — Айя Феанаро!
***
— Малец знает, с чего начинать разговор, — тихо сказал королеве Морифинвэ, когда принц после обмена вежливыми приветствиями удалился из зала отдохнуть с дороги и собраться с мыслями перед важным советом. — Надеюсь, он понимает, что не следует со всеми так здороваться.
Оэруиль натянуто улыбнулась. До неё долетели слова весёлой песенки, от которых стало тяжело на душе:
«И кузнец, и белошвейка,
И торговец, и портной —
Все мы здесь одна семейка!
Веселись, пока живой!»
Семья… Честная, настоящая, пусть и не родная по крови. Что их объединяет? Совместные гулянья с распитием хмеля?
«Меня и родителей не объединит даже это, — вздохнула Оэруиль, чувствуя себя одинокой в компании, где все дружны между собой, но только не с ней. — А уж здесь на тёплые отношения тем более рассчитывать не придётся».
— Взяв большую сковородку,
Ждёт меня жена домой, — пели хором трое наугрим, — только эль щекочет глотку!
Веселись, пока живой!
Морифинвэ отвернулся от супруги, очень долгое время молчал, однако его безмолвие оглушало, до боли звенело в ушах, сдавливало грудь и шею. Казалось, что-то должно случиться. Что-то…
Страшное!
«Я его не боюсь! — напомнила себе королева, мысленно возвращаясь в общество призраков башни. — Он, может быть, и зло, но только не для меня».
Самодовольные размышления прервались одномоментно, когда в зале среди изменившейся в один миг музыки появилась Пилинэль за руку с маленькой дочкой.
«Митриэль! Юная госпожа Митриэль!» — пронеслось по залу, и бездетная королева поджала дрогнувшие губы.
Мать принцессы не села за стол. Подойдя к королю, эльфийка с волосами цвета ранней зорьки выжидающе взглянула на него и в ответ получила сдержанный кивок, после чего сразу отошла в зал, чтобы покинуть пир, однако путь женщине и малышке преградили два ногродских ювелира.
Кланяясь нолдорану, гномы с восхищением посмотрели на принцессу, потом переглянулись и, словно не замечая насторожившихся таргелионских воинов, достали из-за пазух шкатулки из серебра и опала.
— Это не просто драгоценности, — сказал один из наугрим, открывая крошечный замочек, — это уникальнейшие вещи! Мы берегли их для прекрасной Митриэль!
Любопытным взглядам гостей предстали две миниатюрные шпильки и брошь из белоснежного металла с серебристым блеском, который, однако, не был похож на платину или белое золото.
— Недра одарили нас крошечной жилой драгоценной руды! — задыхаясь от восторга, выпалил старший мастер. — Дивны её свойства! Удивителен цвет! Мы сразу вспомнили прелестные кудри юной Митриэль, когда увидели очищенный металл, поэтому и сделали для принцессы украшения из него.