– У-у-у, – многоножка мелко затряслась, раскачиваясь из стороны в сторону и часто щёлкая жвалами.

Боль от жгущего ладони дерева и раскалившегося ошейника слегка отрезвила бывшего педагога, и он, отпустив обугленное оружие, подскочил к распятой девушке, с жадностью всматриваясь в её лицо.

– Это не ты, – то ли с сожалением, то ли с облегчением прошептал Павел, рассмотрев лицо вблизи. – Но до чего похожа! Подожди, родненькая. Потерпи немножко. Ещё чуть-чуть.

Бегло осмотрев девушку, Иваныч обнаружил рукоять ещё одного ножа, торчащую под её правой грудью.

– А! Дерьмо! – прошипел Павел, пытаясь выдернуть из двери клинки, которые пробили её ладони. – Я всех вас, уроды, через того козлоногого в могилу отправлю! Чтоб он вас каждый день любил!

Чтобы вырвать ножи, их пришлось раскачивать, бередя и без того серьёзные раны на её маленьких руках. Но Павел справился. И спустя пару минут подхватив лёгкое тельце на руки и не дав тем самым ему упасть на землю, он занёс бедняжку в ближайший дом и бережно положил на первую попавшуюся на глаза лавку.

Ворвавшийся следом паладин лишь бегло оценил обстановку и мягко оттеснил ученика от девушки. Иваныч начал было сопротивляться, но подошедший сзади Вел обхватил его за плечи и настойчиво увлёк за собой обратно во двор.

– Не мешай, – тихо произнёс демонолог. – Если сейчас здесь кто и может ей помочь, то это только наш голубоглазый друг.

– Есть закурить? – после продолжительного молчания спросил Павел.

– Найдётся, – Вел похлопал себя по поясу и, нащупав небольшой кожаный мешочек, достал из него пару коротких трубок и кисет.

– Она выживет? – глубоко затянувшись ароматным дымом, задал вопрос Иваныч.

– На всё воля Его, – грустно улыбнулся мастер тьмы.

С высоты конька покосившейся крыши в это время за ними наблюдал матёрый, битый жизнью голубь, который, вероятно, когда-то в своей далёкой птичьей молодости имел оперение белоснежного цвета. Сейчас же он красовался грязно-серыми потасканными перьями, отмороженной лапой да белым бельмом, полностью скрывавшим под собой левый глаз. В общем, вид он имел лихой и суровый.

– Курлы, – подвёл он какой-то свой голубиный итог и, по-птичьи склонив голову, продолжил наблюдать за компанией своим единственным зрячим глазом.

***

– Локоть выше! Спину ровнее! – рявкнул Мишико. – Держи! Не заваливайся назад! Отлично. Шаг! Выпад! Отскок! Верхняя стойка! Да не отклячивай ты зад! Всё! Отдых!

Иваныч рухнул на землю как подкошенный. Сил едва хватало лишь на то, чтобы с хрипом загонять прохладный воздух в горящие огнём лёгкие. Ноги, руки и спина уже даже не болели. Павел их просто не чувствовал.

Проклятая грубо выструганная деревяшка действительно не уступала по весу железу. Иванычу казалось, что он пару часов махал старым добрым ломом.

– Пойдёт для начала, – присевший рядом паладин снисходительно похлопал Иваныча по ноге. – Сейчас малость отойдёшь, и продолжим!

– Я… не… смогу, – слова давались Павлу с трудом.

– О-о-о! Тут ты заблуждаешься! – улыбнулся Мишико, протягивая ученику бурдюк с водой. – Ты жив?

– Вроде бы, – Иваныч попытался приподняться на локте, чтобы принять ёмкость с живительной влагой. Получилось это у него лишь с четвёртой попытки.

– Значит, сможешь! Других отговорок я не принимаю, – с лица блондина не сходила улыбка. – Сейчас мы тебя быстро приведём в норму. Помнишь про состояние Эменди?

– Астрал? Да, конечно! – после нескольких глотков воды Павлу стало чуть легче.

– Если тебе так удобнее, то да, Астрал. Ныряй!

– Как? Я же тогда просто отрубился!

– А, ну если тебе для этого необходимо потерять сознание, то это запросто, – Мишико широко замахнулся тренировочным мечом, явно прицеливаясь к голове ученика.

– Стой! – Иваныч мигом нашёл в себе силы подняться на колени и выставил ладони вперёд. – Не торопись! Мозг же сам всё помнит? Так ведь?

– Угу, – кивнул паладин, но деревяху, впрочем, не опустил. – Закрой глаза и постарайся посмотреть на себя со стороны. Так будет проще.

– Сейчас попробу… – бессознательное тело бывшего педагога снова рухнуло лицом в сочную высокую траву.

– Ну вот и славненько, – произнёс блондин и тут же упал с ним рядом.

– Интере-е-есно, – голосом паладина протянуло белое облако, отдалённо напоминающее формой очертания человека.