Далее началась полнейшая дикость, на мой цивилизованный взгляд. Глашатай, или как его здесь величали — господин торговец, рассказывал: кто, где и за сколько купил того или иного человека в услужение. Затем следовали бурные аплодисменты и «приобретение» спускали вниз к новому хозяину, причем некоторые покупки довольно улыбались господину, а господины их примирительно хлопали по плечу: мол, сработаемся. Наконец, настало время увеселительной части и здесь моя челюсть чуть не отвалилась.

— Казнь, ГОСПОДА! Эти люди не достойны находиться среди нас! — увещевал гад в полосатых штанах. Серега же, заметив на моих щеках ненормальный румянец, вновь ухватил за руку.

— Катя, успокойся. Это здесь единственное развлечение.

Я же одуревшим взглядом смотрела, как, словно из воздуха, вырастает виселица, как довольные палачи, совершенно нескрывающие уродливых лиц, проверяют веревки и петли.

— Ущипните меня…, я сплю… — все еще не веря в происходящее, пробормотала, за что и получила не хилый такой тычок под ребра.

А зрелище начало наращивать масштабы, кто-то в толпе начал петь, кто-то плакать, кто-то подбадривать палачей.

— Орлов, надо что-то делать…, — в ответ локтем толкнула друга в живот, с ужасом наблюдая, как отворяют самую дальнюю клетку и выводят моего раба. Моего собственного раба!

— О, не-е-ет, подруга! — странно, но Серега меня понял без слов, правда, как-то не так. — Я на их место не пойду, как бы я к тебе хорошо не относился, ты меня не уговоришь.

Трое бедолаг медленно поднимались на сцену, мой был третьим. Чуть в стороне послышался заливистый свист, я бросила туда злой взгляд и возле сцены узрела недавнюю старуху, которая не предсказательница. Она, засунув в рот свои два скрюченных пальца, бодро насвистывала вслед медленно бредущим мужчинам.

— Я бы вас всех выкупила, голубки! — оповестила она их. — На последние покойного мужа купила.

Я громко вздохнула и тут же поймала на себе темный взгляд раба из дальней клетки, он почти поравнялся с тем местом, где мы стояли.

— Пора! — приказал полосатый распорядитель. Первым вывели почему-то моего, темноглазого.

Ему молча накинули на шею петлю, один из палачей, немедля дернул рычаг, пол ушел у мужчины из-под ног — толпа разом вздохнула, я — испуганно вскрикнула. Прошло еще несколько секунд, мужчина по-прежнему висел и болтал в воздухе ногами.

— Бычиная шея у него что ли, — протянул Орлов мне на ухо. — Да пристрелите его уже! — донеслось из толпы.

Распорядитель показательно вздохнул, осуждающе посмотрел на живчика и сунул руки за широкую штанину.

— Неееет! — раздался крик. Распорядитель застыл, с небольшим мушкетом в руках. Я оглянулась: кто кричал?

Вокруг меня неожиданно оказалась пустое пространства, народ отступил на несколько шагов, кроме Сереги — он стоял за спиной.

— Ох и дура ты, Катька, — обреченно проговорил друг.

И только теперь до меня дошло, что кричала-то Я.Черт! Черт! Быстро проверила на месте ли платок, укрывающий лицо.

— Молодой девушке, есть что сказать? — приподнял кустистые брови господин торговец и посмотрел на меня. Нервно прочистила горло и под выжидательным взглядом толпы дрожащим голосом ответила:

— Простите, — поняла, что шепчу и следующую фразу почти прокричала: — Я покупаю!

Мой дрожащий палец указал на незнакомца, который все еще бодро болтался в воздухе, вздрогнула. — Я выкуплю этого несчастного! Серега продолжал мне что-то бормотать на ухо, кажется, он даже чуть присел, чтобы не возвышаться надо мной столпом.

— Катька, ты понимаешь, что мы пропали. Тебя за неуплату заберут в рабство. Меня женят. И всё! Все умерли!

Я зло толкнула его в бок. Достал.

— Бабник, — буркнула я.

Ведущий тем временем вновь заговорил со мной.

— Вы знаете, в чем повинен данный обвиняемый!

— Конечно, знаю, — прыснула я, а у самой повлажнели ладони: «понятия не имею».

— Убил кого-то и нас порешит, — пробурчал Серега.

— Этот человек, — торжественная пауза, за которую распорядитель осмотрел толпу понимающим взглядом, — вор! Он украл одну очень ценную вещь у нашего глубоко и премного уважаемого мэра!

Толстый мужик, батюшка той самой толстушки с грязными манжетами, поклонился и помахал толпе! Так Орлов еще и связался с мэром этого убогого городка.

— Это конец! — ужаснулся друг.

— Уважаемый, — я начала злиться, — давайте ближе к делу. Сколько?

Мужчина меня окинул выразительным взглядом, словно прицениваясь.

— Я не хочу смущать столь невинное создание, — ведущий усмехнулся, — но смею усомниться в вашей платежеспособности.

Толпа начала кричать, подсмеиваться.