— А ну встал! — рявкнул Шэн так, что, если бы я уже не стояла, встала бы.

Раб подпрыгнул.

— Проваливай отсюда, Филимон, по-хорошему…

— Но нас матушка Клотиль не примет! Ты же к ней нас хотел оттащить и скрыться с цыпочкой сам, да? — Филимон трусливо отступал, сложив перед собой ладони в молящемся жесте и строя печальные морды на заросшем щетиной лице, если честно, смотрелось так себе.

— Ах, матушка Клотиль, значит! — значимо протянул Шэн и мне это совсем не понравилось, но Филимон, кажется, не внял.

— Да, да, — торопливо закивал он. — Если ты нас притащишь, она нас пожалеет, накормит и обогреет.

— Я помогу, — отозвался Шэн и широко улыбнулся.

— Спасибо, спасибо! — радостно забормотал прохиндей и тут же принялся укладываться назад на землю.

Вот только стоило согнуться, как ему прилетел увесистый такой пендель по одному месту, Филимон пробежав по инерции в позе любопытной горничной пару метров, но все же устоял на ногах.

— Еще помощь нужна? — доброжелательно отозвался Шэн. Раб разогнулся и перевел шокированный взгляд на доброжелателя.

— Не… не… — проблеял он.

— А другу? — с такой же улыбкой поинтересовался мужчина и кивнул на второго лежащего.

— Ему…,- начал Филимон, но друг уже сам все понял и, ловко вскочив на ноги, ответил сам, умудрившись отвесить нижайший поклон.

— Благодарю сердешно, но не нуждаюся в вашей помощи. И приятели поплелись к ближайшему переулку, все еще недобро и обижено на нас оглядываясь.

— М-да, — подала я голос. — А мы к Клотиль пойдем? Как же мне тоже хочется быть накормленной и помытой.

— Тебе у Клотиль делать точно нечего, — грубо бросил Шэн. — Но место, где можно отдохнуть, я тебе обеспечу. Идем.

Если учитывать мой врожденный топографический кретинизм, то мне впору было бы молиться на Шэна. Ведь во время нашей затяжной прогулки, по этому, так называемому, песочному городу, я чувствовала себя новорожденным слоненком, который ходит следом за своей мамой-слонихой, крепко держа ее за хвостик. Ориентировалась в пространстве я больше на уровне интуиции, и, если бы меня кто-нибудь спросил: «Эй, подскажи, где находиться рабовладельческий угол в этом жалком городишке?», я бы только неопределенно пожала плечами: «Где-то там». К слову, здесь были очень интересные варианты обращений к посторонним на улице. Не европейские — мистер да мисс или советское — товарищ: здесь такое принято не было. К человеку, если он имел низкий сословный статус, обращались: «Эй ты…», если средний просто «Уважаемый…», а вот, как здесь обращаются к высшей знати, я так и не узнала.

Началось же все очень обнадеживающе.

— Готова? Нам придется немного пройдись, — уверено заявил мужчина, на его лице зажглась улыбка, способная затмить само солнце.

И понеслось. Я ходила в узких переходах, ползала, на трясущихся от страха, конечностях под многометровыми стенами и даже шагала по шаткому проходу, состоящему из полусгнивших строительных лесов. И вот именно после этого момента в моей светлой головушке все чаще стали мелькать мысли о скорой кончине. Но это еще ничего, дальше был местный рынок, часть которого я видела в самом начале своего путешествия. Атмосферой он был очень похож на привычный мне восточный базар, только здесь не было фруктов, цветных платков, купальников, специй — все было до жути угрюмо и тоскливо: бурдюки для воды, дорожные мешки, местные тушканчики и разная другая непонятная для меня мелочь. Никаких тебе пятидесятых Айфонов. Но напором навязчивостью местные торгаши превосходили всех, чем изрядно подпортили мои итак изношенные нервы.

Еще был момент, когда я едва не продала Шэна. Стоило мне чуть отстать, чуть зазеваться, когда ко мне подбежал ушлый торгаш и начал тарахтеть так быстро, что я совершенно не уловила нить его повествования, и в самом конце легонько кивнула, исключительно из вежливости. Торговец оттаял, на лице растеклась довольная улыбка и он начал впихивать мне в руку кривоватую, местами позеленевшую от времени монету. Спас себя Шэн сам: популярно объяснив, что не продается. В тот момент мне даже стыдно не было — просто все произошло так быстро, что я не сообразила. Еще возник вопрос: как торгаш узнал про бывший статус раба или был на площади во время шоу?

Еще через двадцать минут ходьбы, когда я уже была готова продать саму себя в рабство, лишь бы отдохнуть. Клетки мне стали казаться довольно уютными для отдыха. Жара была невыносимой, что естественно для пустыни.

Шэн, сжалившись, все же завел меня в прохладное место — хорошо! Стон облегчения вырвался сам собой и первый раз за день я нашла место опоры в виде шершавой стены и расслабилась: руки повисли плетями, глаза закрылись, а лицо, покрытое испариной, подставила под небольшой ветерок, получая обманчивое ощущение прохлады.

Кажется, я на какой-то миг прикрыла глаза, а очнулась только от легкого, слегка неравномерного покачивания. Меня несли на руках. Шэн меня нес на руках. Я не стала возмущаться, бросаться в драку и делать прочие глупости, продолжала лежать и наслаждаться минутами спокойствия и тишины. От мужчины пахло потом и затхлостью, но это было терпимо, да и легкий ветерок нас постоянно обдувал, разбавляя всю терпкость исходящих ароматов. В какой-то момент приоткрыла глаза и принялась рассматривать мужчину. Во-первых, в глаза сразу бросалась многослойная грязь и черная, густая щетина, а вот что пряталось под ней, оставалось для меня все еще тайной. Возможно, там находился вполне симпатичный человек, возможно, даже не особо старый. Но гадать больше не хотелось и я вновь провалилась в густую дрему.