Шрифт:
— Всех в карцер, клоуны! — рявкнул он. — Хату перетряхнуть! Найду полметра верёвки или ещё какую херню — всем срок добавят за подготовку к побегу, твари!
— Этого завтра на волю, — сказал один из продольных, кивая на Борю.
— С карцера откинется. Всё! Поднялись, уроды!..
* * *
Через несколько часов Виктор, переодетый в застиранную робу, мерял шагами карцер.
Розыгрыш удался. Целевая аудитория получила массу впечатлений и отблагодарила потешников, как сумела. Их не стали даже заводить обратно в камеру, сразу после проверки повели куда-то и рассадили по ячейкам, напоминавшим вертикальные каменные гробы. Потом, отобрав всё, кроме трусов и носков, выдали бледно-серое тряпьё и отправили отбывать трёхдневный срок.
«Что ж, я, по крайней мере, знаю, когда кончится этот срок», — решил Виктор. Следствие по его делу шло неторопливо. Самого Виктора не допрашивали: в день, когда его арестовали, он отказался говорить без адвоката, а потом, по его совету, взял «пятьдесят первую». Он был готов к тому, что на него начнут давить, но следователь только пожал плечами. «Зря упираешься, — сказал он. — Себе хуже делаешь. Нормально бы всё рассказал — я бы тебя отпустил на подписку. А так полгода просидишь только до суда».
«Не верь улыбке прокурора», — вспомнил Виктор советскую народную мудрость. Вслух он, конечно, этого не сказал.
…Сейчас в ожидании скромного карцерного ужина он мерял шагами камеру и сочинял письмо «прекрасной незнакомке».
«Привет! Спасибо за письмо. Оно пришлось очень кстати. Не поверишь, но самое паршивое в этом месте — скука и однообразие. Здесь неделями ничего не происходит…»
Он усмехнулся. Не стоит писать про сегодняшний розыгрыш. Лучше рассказать об этом при встрече — если, конечно, она состоится…
«А письмо от прекрасной незнакомки — это как кружка эля в жаркий июльский полдень…»
…Чеховым повеяло. «Женщина с точки зрения пьяницы». «Письмо в тюрьму от прекрасной незнакомки — кружка эля жарким полднем». Наверное, она не обидится за сравнение с кружкой эля. Вроде бы девица не из обидчивых.
«Надеюсь на скорую встречу, но понимаю, что будет она нескоро. Я могу тут задержаться на пару лет. Или подольше».
Интересно, кто она? Дама печального образа, о которых жлобки говорят «столько не выпью»? Мать-одноночка с двумя прицепами, готовая несколько лет таскать баулы в зону ради статуса замужней дамы? Или экзальтированная юная революционерка? Виктор не жаловал ни «оппов», ни «охранителей». Впрочем, какая разница, какие речи произносит прелестный ротик, если ты надеешься найти ему более приятное употребление…
«Расскажи о себе, что сама захочешь»…
Да, пусть расскажет о себе.
Снегири в пиале
На второе занятие народу пришло меньше. Из старой гвардии явились долговязая пятнадцатилетка, пожилая дама, а ещё усатый-волосатый и стриженая блондинка, которые, кажется, нашли друг друга; Лидия поймала себя на том, что по-матерински порадовалась за них, и посмеялась сама над собой: тоже мне, сваха Акулина Гавриловна!
Дмитрия не было.
«Прекрати думать об этом! — шикнула она на себя. — Ты должна заряжать людей, чтобы им тут весело и прикольно было, а у тебя в глазах — коровья тоска сорокалетней разведёнки!.. В конце концов, он…»
— Вот ваши изделия, — говорила она, а сама невольно прислушивалась к шагам за дверью. — Поздравляю: все они благополучно прошли утильный обжиг. Это значит, вы всё размяли и вылепили правильно.
— А что может случиться? — спросила пожилая дама.
— Если в керамическую массу попадёт пузырёк воздуха, при обжиге изделие треснет, — сказала Лидия.
— Господи, как обидно! Вот так лепишь-лепишь, а оно возьми и… И часто такое бывает?
— Если всё делать добросовестно — нет. Поэтому массу нужно тщательно проминать и не давать ей пересыхать. ‘Этому мы ещё научимся, а сегодня нам с вами предстоит работа с ангобами и глазурями. Если коротко, ангоб — это смесь белой жирной глины и пигмента, а глазурь — тонкий силикатный порошок. Глазури бывают прозрачные и цветные…
Она рассказывала, как разводить водой густой ангоб, как готовить глазурную суспензию и наносить её, и силилась сосредоточиться на деле, а не крутить в голове их разговор недельной давности, отыскивая знаки, указывающие на… на что?
«Хватит себя накручивать! Если он и вправду на тебя запал, он сам напомнит о себе. Но прошла неделя, а он как в воду канул…»
— Когда глазуруете, не надо махать кистью, как будто вы — Том Сойер и красите тётушкин забор, — говорила она. — Подцепите небольшую капельку, капните на изделие и тяните. Потом ещё. Следите, чтобы не было проплешин…
— Те же и злостный опоздун, — донеслось от двери. — Лидия, можно присоединиться?
— Нужно! Я как раз рассказываю о том, как расписывать ангобами и глазуровать. Вот ваша пиала, Дмитрий.