— Я ведь не мстить ей собрался!

— Опиши, — расчесав усы, предложил Эд.

— Очень красивая, но не ведьма и не метаморфесса. От них огнем веет, а от нее — скорее, холодом.

— Лед тоже умеет обжигать, — заметил Эд, — а от сильного обморожения тело чернеет, словно от ожога.

— Синий взгляд и похожего оттенка волосы, только светлее. Хотя… не знаю, она сидела в синем зале, — засомневался Женька.

— Пила голубой мартини, — дополнил Эд.

— Блю кюрасао.

— Знаю. Отчего бы не знать? — Эд пожал плечом и произнес: — Дарителла. Второй некромант Гильдии.

Женька сглотнул вязкий ком, вставший в горле, и закашлялся. Ему хотелось ругаться — грязно и громко. Но Ксения могла находиться поблизости: запомнит же сразу, потом с ее родителями объясняться придется. Голову тотчас заполонили тысячи вопросов, но Женька отмел их один за другим. «Сколько же ей лет?!» — неважно совершенно. «Захочет ли она снова его видеть?» — разумеется, нет. Она ведь просто желала взглянуть на человечка, спасенного Некром. «Возможна ли их новая встреча?» — случайности в этом мире нередки. «А удастся ли с ней познакомиться ближе?» — ну иди, потренируйся сначала на наследной принцессе какой-нибудь страны. Только второй по силе некромант — не привычная к роскоши и определенному кругу общения девица. У Дарителлы и ума побольше и вряд ли она вообще заинтересована в романтических встречах. «И какое же красивое имя! Неужели в повседневном общении представляется Дашей?»

— Тогда понятно, — проронил Женька. — Ее интересовало, отчего Некр обратил на меня внимание.

— И как ты ей? — полюбопытствовал Эд.

Женька неопределенно повел плечом и проронил:

— Кто ж ее знает?..

Снова расчесав усы, Эд хмыкнул и посоветовал:

— А ты не расстраивайся. Все образуется. Некромантам, знаешь ли, ничего человеческое не чуждо.

«Хорошо было бы, да не верится», — Женька вздохнул и протянул старику руку. — Ладно. Пойду.

…Утро утратило часть своего очарования, но дышать полной грудью и гулять не расхотелось. Женька решил пройти до дома пешком — минут сорок, можно срезать через парк — не так уж и далеко, к тому же погода откровенно радовала.

Синело небо, пели птицы. Перелетая с куста на куст, копошились в ветвях воробьи. По асфальтовым дорожкам прогуливались жирные сизые голуби. Иронично и презрительно наблюдала за ними крупная серая ворона, расположившаяся на спинке лавочки, традиционно выкрашенной в темно-зеленый цвет. Женьку она тоже проводила взглядом и, каркнув, взвилась ввысь.

В столь ранний час людей в парке не было, и Женька откровенно радовался этому. К суматошному ритму Москвы он относился как к неизбежному злу. В столице жило около двадцати миллионов человек, понятное дело, конкурировали за личное пространство и встречали друг друга отнюдь не улыбками. Иногда очень хотелось отдохнуть от непрекращающейся людской толпы, с которой хочешь-не хочешь, но вынужден сосуществовать.

«Вот и погулял…» — подумал Женька, услышав перестук копыт и грозный рев, и раньше, чем разглядел опасность, кинулся в сторону, успев спрятаться за фонарным столбом. Дрожь прошла по телу, зашевелились волосы на затылке (а они — не короткий ежик, так просто не сдвинутся).

— Твою ж… — выругался Женька, когда огромный вепрь, по инерции пронесшийся мимо, затормозил в конце дорожки, развернулся и вперился в него налитыми кровью глазами.

Григорий рыл асфальт передним копытом, готовясь повторить атаку. До ближайших деревьев было далековато, а на столб вряд ли удалось бы вскарабкаться. С помощью артефактов Женька приобретал большую, чем у среднестатистического человека, скорость и силу, может, и противостоять метаморфу мог бы, вот только после того, как он, забывшись, сломал железную дверь в своем подъезде, все магические вещицы он возвращал Эду, нося постоянно лишь «каплю». Увы, дозваться напарника, Щукра, хоть кого-нибудь не выходило. Амулет молчал.

Вепрь наклонил голову, втянул ноздрями воздух и недовольно заворчал. Женька сглотнул вязкую слюну. Клыки казались невыносимо длинными и белыми. И, конечно же, острыми будто кинжалы.

Сильнее вцепившись в столб, Женька огляделся по сторонам. Вряд ли вепрь продолжит пытаться его прикончить, когда в парке появятся люди. В конце концов, должен же кто-то заниматься спортом, выгуливать собаку, срезать путь до метро? Где дворники, в конце концов?! Парк будто вымер.

«А если не остановится, и белка-Катя в этот раз действительно перегнула палку? — подумал Женька. — Злить шизофреника, способного в любой момент поехать головой, — глупейшее занятие. Для человека. Но Катя тоже относится к метаморфам — вот ведь беда».

Если Григорий свихнулся, то лучше было бы людям держаться от этого места подальше. Однако, как же Женьке не хотелось умирать. Особенно так: ни за что.

— Григорий! Давай нормально поговорим? — предложил он.

Вепрь повел башкой, прислушиваясь, перестал измываться над дорожным покрытием, встряхнулся.

— Без этих штучек с трансформацией, ладно?

Вепрь фыркнул.

— Как люди… — добавил Женька и ошибся.

Вроде бы успокоившийся вепрь снова опустил пятачок — единственное в его облике, способное вызвать улыбку, — и помчал на врага, коим Женька по представлениям ревнивца-дебошира являлся.

Так на него однажды пер танк. Во время учений, но мало ему не показалось.

Резко свернув, вепрь попытался достать его клыками. Женька в свою очередь сиганул в сторону и закружил вокруг столба, прячась за ним. Подобную игру можно было продолжать еще некоторое время, но рано или поздно пришлось бы выдумать что-то новенькое, поскольку в теле животного сидел человек, а всем людям свойственно логическое мышление.

Придумывать, впрочем, не пришлось. В бок вепря ударил невесть откуда взявшийся большущий молоток с длинной ручкой, отливающей сталью. Григорий пошатнулся и завизжал, а вокруг внезапно стало очень людно.