— Ты сам-то как? Селеса приняла? — Гирем перевел разговор с неприятной темы. Лицо Жерена посветлело. Он улыбнулся и слегка кивнул.

— Приняла. Ревела полночи. А ты чего до сих пор, как кот вокруг сметаны ходишь? Смотри, перезреет баба. Найдет себе другого…

Гирем вздохнул и улыбнулся. Почти так же счастливо, как Жерен…

— Да, понимаешь, брат… Я чуть не каждый день хочу к ней подойти. Но…

Жерен фыркнул, пытаясь сдержать смешок, но не сумел и раскатисто расхохотался.

— Ну и что ты ржешь, — сверкнул глазами Гирем, но улыбка на его лице не исчезла. Он вздохнул снова, — сам понимаю, что веду себя, как глупец. Придумал тоже круги вокруг бабы накручивать… Но она такая… такая… — он запнулся, не зная, как рассказать другу, что он чувствует. — Я когда смотрю, как она улыбается, мне горы свернуть хочется. А когда хмурится, я готов весь мир к ее ногам положить, только чтобы она улыбалась. Но, знаешь, я чувствую, она всегда на измене… всегда готова подхватить детей и бежать. И я боюсь, вспугнуть ее. И еще этот кошелек треклятый… Сам не понимаю, зачем я это представление разыграл. Ну переспал бы с бабой, дал бы ей эти пять лурдов. Может быть и меня бы отпустило. А теперь мне сердце ее взгляд точит и точит… никак забыть не могу, как она тогда на площади на меня смотрела. С такой отчаянной надеждой… И жду теперь, когда ее страх пройдет, когда она привыкнет к спокойной жизни.

— Ты влюбился, брат. — Жерен взял таки брошенный оладий и теперь жевал его, запивая взваром из кружки Гирема. — Женись уже. Тебе ни одна девка не откажет. А Елька баба умная, понимает, что с двумя детьми мужика ей найти сложно будет. Хочешь замолвлю за тебя словечко? Расскажу, кому она всем обязана? Кто за ней все это время присматривал?

— Нет, — мотнул головой Гирем и насупился. — Сам к ней подойду. На вашей свадьбе. Не маленький.

— Ох, Елька, я так рада, — счастливая Селеса никак не могла перестать улыбаться. От этой улыбки, поселившей на лице со вчерашнего вечера, уже болели щеки, и говорить было неудобно, а она все никак не сходила с лица. Казалось еще немного и ее лицо треснет, как перезревшая капуста.

Я только что вернулась с ярмарки и теперь, сидя на кухне, вязала очередные носки, считая про себя петли. Год выдался непростым. Я работала, копила деньги и вязала, вязала, вязала… без остановки. Набивала руку. Петли должны быть идеальными. Чтобы выкупить патент гильдии вязальщиц, сначала нужно сдать экзамены и подтвердить свое мастерство.

Несмотря на все мои старания, собрать нужную сумму у меня не получилось. Поэтому Жерена я ждала почти так же, как Селеса. Подойду к нему, пусть поможет мне продать несколько жемчужин, которые я вынесла из королевского замка.

Дети шумели в горнице. Погода сегодня была на редкость мерзкой, и ребятня не желала высовывать нос из теплой избы. Прямо сейчас Дошка читала им вслух сказки. Мальчишки и сами уже неплохо читали, но слушать им нравилось больше. И даже маленькая Анни, внимательно слушала и хлопала ладошками в особенно радостные моменты. Лушка обнимал сестру и довольно улыбался.

За этот год он как-то резко изменился, повзрослел. Исчезла младенческая мягкость, изменились пропорции тела. Из малыша он превратился в мальчишку. Сразу стало заметно, как сильно он похож на отца. Если его увидит тот, кто хорошо знал Эдоарда семнадцатого, сразу поймет, что это его сын. Поэтому Лушке было запрещено покидать двор, хотя это не мешало всем троим мальчишкам устраивать регулярные побеги. Сиргу было уже шесть, как раз тот возраст, когда мальчишек в Нижнем городе начинали выпускать на улицу. А младшие тянулись за ним следом. Им всем троим потом хорошо влетало от меня и Селесы, но понимания хватало не на долго. Я только радовалась, что в нижнем городе никто и никогда не видел даже портрета нашего отца. А аристократы никогда не лезли вглубь трущоб, довольствуясь проездом по Центральной улице.

— Ох, Елька, — счастливый вздох Селесы перебил мои мысли, возвращая в реальность, — я так счастлива! Быстрее бы семьмица закончилась, так хочу Жерена мужем назвать.

— Селеса, — улыбнулась. Кажется, сегодня подруга не способна думать ни о чем, кроме свадьбы в конце седьмицы, — как Жерен придет, дашь мне пару минут поговорить с ним с глазу на глаз?

— О чем это? — нахмурилась она.

— Хочу попросить о помощи… Ты знаешь, я в гильдию хочу вступить… мне нужно, чтобы он помог мне мамкино наследство продать…

— Да, сдалась тебе эта гильдия, — вздохнула Селеса. Ей моя затея не нравилась с самого начала. — Неужто хочешь всю жизнь со спицами просидеть, глаза себе портить. Тебе. Елька, мужик нужен. Такой, чтоб ты весь этот бред из головы выбросила.

— Мужик? — Усмехнулась я. Мужик-то мне точно не был нужен, но Селеса б меня не поняла. Поэтому я ответила, — да, где ж его взять-то этого мужика? Я уже год здесь, а ко мне даже не подошел никто. Ну, кроме Нюня…

— И не подойдет, — Селеса опять уплыла в свое счастье, потеряв связь с миром. У нее даже взгляд расфокусировался и потерялся, — Гирем запретил даже смотреть в твою сторону…

— Гирем?! — повторила я шокировано, от неожиданности выронив из рук спицы, — а при чем здесь Гирем?!

Страх, что Гирем узнает меня и накажет за украденные деньги за год как-то поутих. За это время я несколько раз видела его довольно близко. Да и он совершенно точно видел меня. И если не узнал, значит не запомнил… подумаешь «шмара». Да, у него таких десятки. Можно по три раза за ночь менять. А пять лурдов для него не такие уж большие деньги, чтобы помнить так долго.

— Елька, ты так удивляешься, будто и не знала. Это ж Гирем велел Жерену за тобой присматривать. Он тебя на площади где-то увидел, и приглянулась ты ему.