– Семичасовой поезд из Чикаго? – настороженно спросил клерк. – Он пришел в 10:30, как и ожидалось? О, в 10:10! Спасибо!

Он повесил трубку и открыл дверь, чтобы перекинуться парой слов с Роуэном, когда тот выходил из кабинета президента.

– Они телеграфировали, что "Елизаветинская эпоха" не смогла выйти за пределы Бостона, Роуэн, – воскликнул он.

– Это… Ржавое корыто! – суперинтендант дока странно побледнел, на кротчайшее мгновения его глаза затуманились от страха, когда он уставился в удивленное лицо клерка, но он быстро взял себя в руки, оскорбительно сплюнул и, хлопнув дверью, вышел. Рентленд на мгновение застыл, сжав кулаки, затем он взглянул на часы и поспешил ко входу в приемную. Лифт как раз поднимал с улицы рыжеволосого, серо-голубоглазого молодого человека среднего роста, который, окинув быстрым умным взглядом расположение кабинетов, направился прямо к двери президента Уэлтера. Главный клерк быстро шагнул вперед.

– Вы мистер Трант?

– Да.

– Я – Рентленд. Сюда, пожалуйста. – Он провел психолога в маленькую комнату за стеллажами с папками, откуда он звонил минуту назад.

– Ваша телеграмма в Чикаго, которая привела меня сюда, – сказал Трант, переводя взгляд с надписи на двери "Главный клерк" на упрямые, решительные черты и жилистую фигуру своего клиента, – дала мне понять, что вы хотели, чтобы я расследовал исчезновение или смерть двух ваших весовых контролеров в доке. Я полагаю, вы действовали в интересах президента Уэлтера, о котором я слышал, посылая за мной?

– Нет, – сказал Рентленд, указывая Транту на стул. – Президент Уэлтер, конечно, не обеспокоен до такой степени этим расследованием.

– Тогда может задействована сама компания или какой-то другой клерк? – спросил Трант с возрастающим любопытством.

– Нет. Ни компания, ни какой-либо другой сотрудник в ней, мистер Трант. – Рентленд улыбнулся. – И даже я, как главный клерк Американской сырьевой компании, не слишком беспокоюсь об этих контролерах, – он доверительно наклонился ближе к Транту, – но как специальный агент Министерства финансов Соединенных Штатов я чрезвычайно заинтересован в расследовании смерти одного из этих людей и в исчезновении другого. И для этого я призвал вас помочь мне.

– Как секретный агент правительства? – Трант повторил с быстро растущим интересом.

– Да, шпион, если вы захотите меня так называть, но как правило в рядах врагов моей страны, как любой Натан Хейл, у которого есть статуя в этом городе. Сегодняшние враги – это большие, коррумпированные, вороватые корпорации, подобные этой компании, и, понимая это, я не стыжусь быть шпионом в их рядах, которому правительство поручило поймать и осудить президента Уэлтера и любых других должностных лиц, связанных с ним, за систематическое воровство у правительства за последние десять лет и за вероятное попустительство в убийстве по крайней мере одного из этих двух контролеров, чтобы компания могла продолжать воровать.

– Чтобы воровать? Каким образом?

– Таможенные махинации, кражи, контрабанда – называйте это как хотите. Что именно или как, я не могу рассказать, но это касается того, зачем я послал за вами, чтобы выяснить некоторые обстоятельства. В течение ряда лет Таможенный департамент на основании косвенных доказательств подозревал, что огромные прибыли этой компании от тысячи и одной вещи, которую она импортирует и распространяет по стране, частично получены от товаров, которые они ввезли без уплаты надлежащей пошлины. Итак, по моему собственному предложению я поступил на работу в компанию год назад, чтобы ознакомиться с их методами. Но после года, проведенного здесь, я был почти готов в отчаянии отказаться от расследования, когда Эд Ландерс, контролер в доках компании в весовой № 3, погиб – случайно, как сказали присяжные коронера. Мне это показалось подозрительно похожим на убийство. В течение двух недель Морс, который был назначен контролером вместо него, внезапно исчез. Официальные лица компании не проявили никакого беспокойства относительно судьбы этих двух человек и мои подозрения, что в весовой № 3 может происходить что-то криминальное, укрепились, и я послал за вами, чтобы вы помогли мне разобраться в сути происходящих вещей.

– Не лучше ли начать с того, чтобы как можно подробнее рассказать мне о работе Морса и Ландерса, а также об их исчезновении? – спросил молодой психолог.

– Я рассказал вам все это здесь, Трант, вместо того, чтобы отвезти вас в какое-нибудь более безопасное место, – ответил секретный агент, – потому, что я ждал кое-кого, кто сможет рассказать вам все, что необходимо знать и сделает это лучше, чем я. Эдит Роуэн, падчерица начальника дока, хорошо знала Ландерса, поскольку он останавливался в доме Роуэна. Она была, или все еще помолвлена, если он все же жив, с Морсом. Для самого Роуэна необычно приходить сюда, чтобы повидаться с президентом Уэлтером, как он сделал незадолго до вашего прихода, но каждое утро с тех пор, как исчез Морс, его дочь приходила лично повидаться с Уэлтером. Она уже ждет в приемной.

Открыв дверь, он указал Транту на светловолосую, чересчур разодетую, нервную девушку, беспокойно ерзающую на сиденье перед личным кабинетом президента.

– По какой-то причине Уэлтер считает, что это необходимо – видеть ее каждое утро. Но она всегда выходит от него почти моментально со слезами на глазах.

– Это интересно, – прокомментировал Трант, наблюдая, как девушка входит в кабинет президента. Через мгновение она вышла с плачем. Рентленд уже вышел из своей комнаты, поэтому показалось совершенно случайным, что они с Трантом встретились с ней и помогли дойти до лифта, а затем по скользкому тротуару до аккуратного электрического купе, которое стояло у тротуара.

– Это ее авто, – сказал Рентленд, когда Трант заколебался, прежде чем помочь девушке влезть в него. – Это одна из тех вещей, которые, я думаю, вы должны увидеть. Бродвей очень скользкий, мисс Роуэн. Вы позволите мне проводить вас домой на этот раз? Этот джентльмен – мистер Трант, частный детектив. Я хочу, чтобы он был с нами.

Девушка согласилась, и Трант втиснулся в маленький автомобиль. Рентленд умело развернул купе на подметенной улице, быстро проехал по Пятой авеню до Четырнадцатой улицы и остановился через три улицы к востоку перед домом в середине квартала. Дом был таким же узким, тесным и таким же дешевым, как и соседние по обе стороны от него. На каждом окне были кружевные занавески, бросающиеся в глаза, а в парадных комнатах – впечатляющие статуэтки, вазы и безвкусные безделушки.