– Точно.

Они пересекли прихожую и вошли в музей. Потолок в музее выше, чем в любой другой части дома, что позволило разместить высокие окна с прозрачным стеклом в свинцовых переплетах. Под ними, на пьедесталах или прикрепленные к стене, были оригинальные резные фигурки или гипсовые слепки гротескных богов из мифологии майя, мертвые головы, символизирующие их жестокую религию, и шкафы с каменными и деревянными орудиями и глиняными сосудами, хотя гораздо большее количество образцов представляло собой репродукции иероглифических изображений и надписи, каждый отдельный глиф образует причудливый квадратный картуш.

Но быстрый взгляд психолога прошел мимо всего этого, почти не заметив, и сосредоточился на предмете в центре комнаты. На низком пьедестале стоял один из известных центрально-американских жертвенных камней с желобками для отвода крови и закругленной вершиной, предназначенной для того, чтобы наклонять тело человеческой жертвы назад, пока священник одним быстрым ударом убивал его, а перед ним, глядя на этот камень, словно даже очень длительное знакомство с этим предметом не могло сделать ее равнодушной к нему, стояла стройная, грациозная, темноволосая, темнокожая девушка, которую психолог мельком увидел через дверь утренней комнаты, когда он вошел.

– Моя подопечная, мисс Пирс, мистер Трант, – представил их Пирс, когда она повернулась. – Мистер Трант здесь, чтобы провести расследование по поводу пропажи моих документов, Айрис.

– О! – сказала девушка без всякого интереса. – тогда я не буду вам мешать. Я всего лишь искал Улейм. Мистер Трант, – она лучезарно улыбнулась психологу, – вам не кажется, что эта комната прекрасна в утреннем солнечном свете?

– Пойдемте, Трант, – Пирс провел рукой по лбу, глядя на бесстрастное лицо девушки, – кабинет находится в другом конце музея.

Но психолог мгновение стоял, наблюдая за ней, его серые глаза сузились от интереса, а его рыжие волосы были взъерошены энергичным жестом, и она сильно покраснела.

– Я знаю, почему вы так смотрите на меня, мистер Трант, – просто сказала она. – Я, конечно, знаю, что бумаги Ричарда сожгла женщина, потому что я видела пепел, кроме того, я сама искала документы потом и не мог их найти. Вы думаете, что я верю, что между Ричардом и женщиной, которая отомстила за то, что мы собирались пожениться, что-то есть, но это не так – я знаю, что Ричард никогда не заботился ни о какой другой женщине, кроме меня. Есть кое-что, чего я не понимаю. Почему, любя Ричарда так, как я любила, я совсем не заботилась о документах? Почему, с тех пор как я увидела этот маленький зеленый камешек, мне все равно, любит он меня так или нет? Почему сейчас я чувствую, что не могу выйти за него замуж? Неужели камень околдовал меня – камень, камень, мистер Трант! Мне кажется безумием думать так, хотя я не знаю другой причины, и если бы я так сказала, никто, и меньше всего вы, мистер Трант, человек науки, мне бы не поверили!

– Напротив, мисс Пирс, вы увидите, что я буду первым, а не последним, кто признает, что камень может оказать на вас именно то влияние, которое вы описали!

– Как так? Как это возможно? – удивленно воскликнул Пирс.

– Я бы предпочел осмотреть кабинет, если вы не возражаете, доктор Пирс, – любезно поклонился Трант девушке и повернулся к своему клиенту, – прежде чем говорить более откровенно.

– Хорошо.

Пирс толкнул дверь и вошел, явно еще более озадаченный ответом Транта, чем раньше. Кабинет был длинным и узким, тянулся через весь конец южного крыла, и, как и в музее, имел простые, обтянутые мешковиной стены без каких-либо изгибов или углублений, и, как и в музее, он был освещен высокими окнами в свинцовых переплетах над шкафами и полками. Единственная дверь была той, через которую они вошли. Мебель состояла только из письменного стола, двух стульев и, вдоль стен, шкафов и бюро с выдвижными ящиками и ящичками, на фасадах которых были этикетки, обозначающие их содержимое. Для защиты от пыли все шкафы были снабжены раздвижными стеклянными дверцами, запирающимися на ключ. Пол в кабинете был из того же огнеупорного состава, что и в музее, и черное пятно в центре все еще указывало на то, где были сожжены бумаги. В комнате не было ни камина, ни печи.

– Здесь, конечно, никому не спрятаться, и мы должны исключить это из версии, – прокомментировал молодой психолог, когда его взгляд уловил эти детали.

Затем он подошел прямо к шкафу у торцевой стены, разбитое стекло которого свидетельствовало о том, что именно в нем хранились бумаги, и положил руку на раздвижную дверцу. Она легко скользила взад и вперед по своим канавкам.

– Дверь не заперта, – сказал он с легким удивлением. – Она точно не была отперта в то время, когда разбили стекло, чтобы добраться до бумаг?

– Нет, – ответил Пирс, – потому что перед отъездом в Чикаго в ту среду я тщательно запер все шкафы и положил ключ в ящик моего стола, где он всегда хранится. Но это не самая удивительная часть этого дела, мистер Трант. Ибо, когда Айрис и слуги вошли в комнату, шкаф был отперт, а ключ лежал на полу перед ним. Я могу объяснить это только предположением, что женщина сначала разбила стекло, чтобы добраться до бумаг, а затем случайно нашла ключ и отперла шкаф, чтобы не дотрагиваться до зазубренных краев стекла.

– И она также отломила эту медную ручку, которая использовалась для перемещения двери взад и вперед, или это было сделано ранее? – спросил психолог.

– Это было сделано в то же время, при попытке открыть дверь, прежде чем стекло было разбито, я полагаю.

Трант поднял медную ручку, которая лежала на верхней части шкафа, и внимательно осмотрел ее. Она была соединена с тонким засовом в дверной раме, и при ослаблении резьбы засова, который все еще оставался идеально прямым, была сорвана, что позволило гайке упасть внутрь шкафа.