– Я знаю, что вы видели этот камень раньше, мисс Пирс, – многозначительно сказал Трант, – потому что вы и доктор Пирс нашли его. Но разве вы никогда не видели этого раньше? Вспоминайте! Его цвет и форма настолько уникальны, что я верю, что тот, кто видел его, никогда не сможет его забыть. Это настолько необычно, что я бы не удивился, узнав, что он имеет особое значение! И это так! Ибо это камень чалчихуитль. Он встречается в Центральной Америке и Мексике, ацтеки использовали его при праздновании брака… в Центральной Америке, где есть индейцы и испанцы, высокие, стройные, длинноносые испанцы с угольно-черными волосами, желтоватой кожей и крошечными черными усиками… в Центральной Америке, где все эти скульптурные боги и странные надписи найдены… те бумаги, о которых шла речь, которые были уничтожены однажды днем здесь, в этом кабинете!

Пока он говорил, часы пробили три, и при этом звуке девушка ахнула от неконтролируемого ужаса, затем замерла, выжидательно прислушиваясь. С последним ударом часов раздался звонок в дверь, и девушка внезапно сжалась.

– Высокие, смуглые, стройные испанцы, – продолжил Трант, но остановился, потому что девушка не слушала его. Бледная и напряженная, она прислушивалась к шагам, которые приближались к двери кабинета по полу выставочного зала. Внезапно дверь открылась, и на пороге появился дон Канониго Пеноль, подталкиваемый сзади суровым инспектором полиции.

Голова девушки откинулась назад, ее глаза были обращены вверх, так что казалось, что она смотрит в потолок, но они были пустыми и невидящими, она скорее лежала, чем сидела, на стуле, ее сжатые руки прижались к бокам, вся ее поза была словно каменное изваяние.

– Айрис! Айрис! – закричал Пирс в агонии.

– Бесполезно звать, – протянутая рука психолога помешала Пирсу броситься на колени рядом с девушкой, – она тебя не слышит. Она никого не может слышать, если только они не говорят о камне чалчихуитль и Центральной Америке, и, я надеюсь, о событиях, которые произошли в этом доме в прошлую среду. Камень чальчихуитль! Камень чальчихуитль! Она слышит это, не так ли?

Прошло целых полминуты, пока психолог, с тревогой склонившись над неподвижным телом, ждал ответа. Затем, словно от сильного усилия, каменные губы разомкнулись, и раздался ответ:

– Да!

Пирс отшатнулся с криком изумления, инспектор полиции в удивлении выпрямился, бесстрастное лицо дона Канониго Пеноля внезапно исказилось живым ужасом, он выскользнул из рук полицейского и скорее упал, чем сел, на стул.

– Кто это говорит? – спросил Трант тем же ровным тоном.

– Изабелла Кларк, – голос был более четким, но высоким и совершенно не похожим на голос Айрис. Психолог вздрогнул от неожиданности.

– Сколько лет Изабелле? – спросил он через мгновение.

– Она молода… маленькая девочка… ребенок! – голос зазвучал еще сильнее.

– Изабелла знает об Айрис Пирс?

– Да.

– Она может видеть Айрис в прошлую среду днем в три часа?

– Да.

– Что она делает?

– Она в библиотеке. Она поднялась наверх, чтобы вздремнуть, но не смогла уснуть и спустилась за книгой.

Долгий крик из какой-то отдаленной части дома, крик, который заставил вибрировать напряженные нервы всех в маленьком кабинете, внезапно заставил их вздрогнуть. Трант резко повернулся к двери, остальные, застыв на своих местах, проследили за направлением его взгляда. Через открытую дверь кабинета и арочный проем прихожей было видно подножие главной лестницы, по ней с трудом и волнением спускалась седовласая женщина, опираясь на трость, а с другой стороны ее поддерживала дрожащая негритянка.

– Ричард, Ричард! – закричала она. – эта женщина в доме, в кабинете! Я слышала ее голос – голос женщины, которая сожгла ваши бумаги!

– Это моя мать! – Пирс, внезапно придя в себя, повернулся с вытаращенными глазами к Транту и выскочил из кабинета. Мгновение спустя он вернулся и закрыл за собой дверь.

– Трант, – он запнулся, – моя мать говорит, что голос, который она, мы все, только что слышали, это голос женщины, которая была в кабинете в среду.

Психолог нетерпеливо остановил взволнованного мужчину жестом.

– Ты все еще видишь Айрис?

– Да, – последовал ответ после значительной паузы.

– Она не ушла из библиотеки? Расскажи нам, что она делает.

– Она поворачивается к часам, которые бьют три. Раздается звонок в дверь. Обеих горничных нет дома, поэтому Айрис откладывает книгу и идет к двери. В дверях стоит высокий темноволосый мужчина, совсем один. Он испанец с гор в Гондурасе, и его зовут Канониго Пеноль.

Его дыхание, резкое, почти как свист, привлекло взгляды всех к Пенолю, но глаза испанца, в суеверном ужасе устремленные на его мертвенно-бледное лицо, видели только девушку.

– Айрис не знает Пенола, но он пришел к ней. Она удивлена. Она ведет его в библиотеку. Его поведение заставляет ее чувствовать себя неловко, – голос, теперь прерываемый вопросами Транта, продолжал с большой скоростью. – Он спрашивает ее, помнит ли она, что жила среди индейцев. Айрис помнит это. Он спрашивает, помнит ли она, что до этого она жила с белыми мужчинами – американцем и несколькими испанцами, которые были ей близки и дороги. Айрис не может вспомнить. Он спрашивает, помнит ли она его – Пенола. Его речь пугает ее. Он говорит: "Однажды американец отправился в Центральную Америку с экспедицией и заблудился. Он пересекал реки, он был в лесах, джунглях, горах, он был близок к смерти. Его нашел испанец. Испанец был беден, очень беден. У него была дочь.