– Почему все-таки вы не сразу отправили мне дневник? – спросила я.

– Я боялась обнаружить себя. Вдруг бы он выследил меня, этот человек в маске, если бы я попыталась отправить посылку дочери детектива Мин. Поймал бы меня и сделал бы то, что собирался сделать пять лет назад.

Я задумчиво кивнула. Теперь все ясно. Пять лет Поксун жила в страхе, что ее обнаружат. Кое-кто и правда искал ее, очень упорно. Ссыльный Пэк. Даже если не он был человеком в маске, у него была подробная карта Чеджу, на которой он отметил каждую деревню, где не нашел Поксун.

– Но почему отец отдал дневник вам? – нетерпеливо переспросила Мэволь.

– Вы скоро все поймете. – Поксун поманила нас за собой. – Мы почти пришли.

Деревья поредели, и вскоре мы вышли к скалистому берегу. Меня прошиб внезапный озноб. Здесь было так сыро и холодно, солнце не проникало сюда, пряталось за высокими скалами, что мрачными тенями высились вокруг нас. Зачем Поксун привела нас сюда? Однако мы с Мэволь не задавали лишних вопросов и покорно следовали за ней, пока не оказались у самого водопада. Струи прозрачной воды низвергались с огромной высоты. Вода разбивалась о гигантские обломки скал и становилась кобальтово-голубой в том месте, где впадала в море.

– Ждите здесь.

Бледное лицо Поксун повернулось ко мне. Она отдала мне младенца и вскарабкалась на ближайший камень. Потом перепрыгнула на другой камень, затем еще на один и подобралась так близко к водопаду, что даже издалека было видно, как намок ее ханбок. Потом она что-то вытащила из трещины между камнями.

– У нее там тайник! – прошептала я удивленно глазевшему на меня малышу. – Интересно, как это связано с папиным дневником?

– Значит, Сохён – это Ынсук, – сердито проговорила Мэволь. – Но это совсем не значит, что шаманка Ногён преступница.

– Скоро узнаем, – ответила я, мотнув головой в сторону Поксун.

Поксун уже возвращалась к нам, перепрыгивая с камня на камень. Что она прятала в своем тайнике? Может, секретное послание от отца, карту, на которой указано, где его искать? Или страницу из его дневника, где написано имя преступника?

Поксун ловко спрыгнула с камня на землю, в руках она держала маленькую коробочку.

– Я рассказала детективу Мин о кусочке бумаги, который стащила в хижине преступника. Показала ему бумажку, умоляла забрать ее. Но он отказался. Сказал мне спрятать бумажку в тайнике.

Я вернула ребенка Поксун и взяла коробочку из ее мокрых рук. Я открыла коробочку, достала бумажку и развернула ее.

– Когда ваш отец увидел этот рисунок, – прошептала Поксун, – он как будто все понял.

Мэволь наклонилась ко мне так близко, что наши головы почти соприкоснулись. На тонком листке бумаги ханджи было нарисовано девять кругов, каждый внутри следующего. Были еще символы: неровные линии и точки, хотя, возможно, это были всего лишь чернильные брызги.

– Как ни странно, – продолжила Поксун, – когда я показала этот рисунок Сохён при нашей последней встрече, она как будто тоже поняла, что здесь изображено. Я попросила ее объяснить мне, но она сказала только два слова: «сумрак» и «туман».

Во взгляде Мэволь вдруг промелькнул испуг, она как будто тоже что-то поняла, но прежде чем я успела спросить у сестры, что случилось, она накинулась на Поксун:

– Почему же он оставил вам такую важную улику? А дневник… он мог сам отправить его своей дочери!

Мука исказила лицо Поксун, я видела, как она пытается что-то придумать, чтобы избежать ответа на вопрос.

– Мэволь! Теперь я вспомнила! Детектив Мин рассказывал мне о вас. – На ее лбу выступила испарина. – Ради вас он вернулся на Чеджу. Он говорил мне, что больше всего страданий мы причиняем тем, кого особенно любим…

Ну, хватит, довольно с меня!

– Вы уходите от ответа, Поксун, – перебила я ее. – Почему отец отдал вам такую важную улику?

Поксун опустила голову, словно не могла заставить себя смотреть нам в глаза. Тут у Мэволь лопнуло терпение.

– Что молчишь! – крикнула она. – Сказала: «Вы все поймете», а я ничего не понимаю. Ничего! Какие еще там у тебя секреты припрятаны?

– Я… я… мне не хотелось говорить вам, – прошептала Поксун. – Я много месяцев с ужасом ждала этого момента. Это ужасно… худшее… – Она говорила с трудом, как будто тайна, которую она хранила столько времени, давила на нее страшной тяжестью. – Детектив Мин велел мне спрятать улику, потому что… потому что думал, что ему недолго осталось.

Тысячи игл пронзили мне грудь так глубоко, что у меня заныло сердце.

– Что… – я сглотнула и попыталась заговорить снова, – что вы хотите сказать?

– Ваш отец чувствовал себя очень плохо, когда мы встретились. – Поксун хмурилась и нервно кусала губы. – Один раз он упал в обморок, потерял сознание. Два раза его вырвало. Я думаю… В-все это так ужасно!

– Что… что вы думаете? – выкрикнула я.

– Я думаю, что его отравили, – сказала Поксун.