— Ты не можешь сделать ничего такого, что могло бы вызвать мое прощение, — сказала я, отстраняясь от нее и отступая назад. — Причинить ему боль — значит вызвать мой гнев. Ты отвернулась от него и оставила его одного в этом мире, когда он больше всего нуждался в тебе. Ничто не может этого исправить.

Она опустилась на колени, протягивая руки через прутья решетки мимо моих ног, чтобы попытаться добраться до Ориона.

— Я могу помочь ему. Пожалуйста. Подведи его ближе. Позволь мне помочь ему. Я верну его тебе.

Я отошла в сторону, глядя на мужчину, которого любила, с сердцем, разрывающимся на две части. Он не присутствовал вовсе. В его глазах был ледяной холод, и я боялась, что он никогда не вернется ко мне. А выражение страдания на лице Стеллы заставило меня задуматься, действительно ли она хранит в своем сердце любовь к нему. Но Орион предупреждал меня, как хорошо его мать умеет лгать…

— Малыш, иди ко мне, — попробовала она, протягивая руку, насколько могла, и хватая его за ногу.

Он не шевелился, и я решала, что делать. Я не хотела доверять Стелле, но пустота в глазах Ориона пугала меня, и я не знала, какие еще варианты у меня есть. Если был хоть маленький шанс, что она сможет ему помочь, разве я не должна была им воспользоваться?

Я сглотнула, пытаясь прогнать сухость из горла, глядя на свою Элизианскую Пару и чувствуя, как слабеет моя воля. Он находился так глубоко в лапах теней, что еще она могла сделать с ним?

— Поклянись, что не причинишь ему вреда, — прошипела я, глядя прямо на нее и делая свой выбор.

— Клянусь. — Она протянула мне руку, чтобы заключить сделку, но я отбросила ее в сторону. У меня все равно не было доступа к моей магии, а звездам я больше не доверяла.

Приехав в Солярию, я была так открыта для всего волшебного в мире, и у меня была непоколебимая вера в то, что у нас все получится. Что небеса не настроены против нас, но теперь, после всего случившегося, верить в это было невозможно.

Я опустилась рядом с Орионом, пытаясь подтащить его к Стелле, но из-за его массы это было почти невозможно.

Я сильнее дернула его за руку и умоляюще сказала ему: — Ты должен двигаться.

Он неопределенно двинулся вперед, достаточно, чтобы она могла дотянуться до его руки, и облегчение пронеслось в моей груди, а затем волна опасения. Я искренне надеялась, что потом не придется об этом пожалеть.

Стелла закрыла глаза, прижав пальцы к запястью Ориона, и начала бормотать под нос какие-то темные заклинания. Я опустилась на колени рядом с ним, тревога захлестнула меня, когда я позволила Стелле сделать это, готовая оттолкнуть ее, если она даст мне повод.

Орион застонал, поморщился и потянулся к Стелле, словно в ее руках был какой-то ответ на его страдания. Она провела пальцами по его виску, когда он прислонился к решетке, ее брови были сосредоточенно насуплены, и я поборола инстинкт встать между ними.

Тьма скопилась на краях его кожи, и она впитала ее в себя, ее слова усиливались по мере того, как она использовала темную магию. Медленно Орион открыл глаза, и я снова увидела в их глубине мужчину, которого любила, его серебряные кольца на мгновение словно засверкали. Я набросилась на него с визгом восторга, повалив его набок, так что его спина ударилась об пол, обхватила его руками и поцеловала уголок его рта. Затем ямочку, спрятавшуюся на его щеке, и щетину на челюсти.

— Ты вернулся, — прошептала я, испытывая облегчение, и он провел пальцами по моим волосам, прижимая меня к себе.

— Я всегда буду возвращаться к тебе, Блу, — пообещал он, унимая страх в моем сердце.

— Тьма глубока, — пыхтела Стелла, откинувшись на пятки в изнеможении от этого заклинания. — Но я смогу удержать ее на расстоянии. По крайней мере, на некоторое время.

Я села, позволив Ориону тоже сесть, и мы посмотрели на его мать, которая предложила нам эту помощь, хотя это ничего не изменило в моем отношении к ней. Один хороший поступок не перечеркнул бесчисленное количество плохих.

— Если ты ждешь благодарности, то получишь только одну от меня, — сказал я, когда Стелла взглянула на нас, словно бродячая кошка, нуждающаяся в еде. — Спасибо, что привела этого мужчину в наш мир. Он — лучшее, что ты когда-либо делала.

Стелла тяжело сглотнула, губы сжались, а глаза заслезились, когда она поднялась на ноги и кивнула еще и еще раз, прежде чем развернулась и бросилась прочь из комнаты, торопясь выйти за дверь.

Орион повернул меня лицом к себе, его рот прижался к моему в поцелуе, от которого у меня участился пульс и все мысли разбежались. Он притянул меня к своей груди, и дикий стук его сердца вторил моему сквозь его плоть. В этот момент мы были одним существом, существом ярости и надежды, которое противостояло тьме, как будто мы были сотканы из звездного света.

Позади нас раздался скрежет камня, и мы мгновенно повернулись, обнаружив дверь, открывающуюся в стене у нас за спиной. Клыки Ориона сверкнули, когда он вскочил на ноги, готовясь к нападению. Он окинул взглядом темный проход, прислушиваясь к любым признакам приближения.

На стене в глубине прохода мне бросилась в глаза пара мерцающих серебряных крыльев, и мои губы раздвинулись, когда я поднялась на ноги и указала на них Ориону. Рядом с ними был знак Гидры, на короткую секунду вспыхнувший глубоким фиолетовым светом, после чего все снова погрузилось во тьму.