— Итак, если я доверяю тебе судьбу моего народа, то что именно ты мне доверяешь? — с любопытством спросил он, когда я отпустила его.

— Все просто. Ты получаешь меня, совершенно одну в деревне, полной нимф. Я бы сказала, что это чертовски доверчиво, учитывая власть, которую ты способен получить над моей магией. Может, я и сильная сучка, но сомневаюсь, что смогла бы отбиться от целой деревни, если бы вы все разом направили на меня свои погремушки. Так что в течение всей нашей маленькой экскурсии солярианская принцесса будет в твоей власти, и ни одна душа не сможет защитить меня. Я бы даже добавила, что если я вернусь из подобного места, не встретив ни одной попытки проникновения маленьких зондов в мое сердце, то это будет большим шагом на пути к доверию между нашими народами.

— Наши зонды не маленькие, — пробормотал Мигель, как чувак, мужественность которого только что оскорбили, и я вызывающе ухмыльнулась.

— Может быть, однажды ты сможешь доказать это на поле боя рядом со мной.

Мигель тоже ухмыльнулся, и я уже знала его ответ, прежде чем он кивнул. — Хорошо, Роксанья Вега, думаю, мы договорились.

Эти слова были всем, что мне было нужно, чтобы начать действовать, и я быстро отперла его клетку, позволив двери широко распахнуться, жестом показывая, чтобы он покинул ее пределы, будучи свободным человеком, больше не военнопленным или кем-то подобным. Бывшие Советники устроят скандал, когда поймут это. Ну и ладно.

Мы вдвоем вышли на улицу и увидели, что стражники все еще на месте, и все они в тревоге смотрят на нимфу, шагающую в нескольких дюймах от их принцессы.

— Мигель больше не в плену, — твердо заявила я им. — Поэтому вам нет нужды охранять пустую камеру. Идите… съешьте несколько рогаликов или еще что-нибудь. А когда Джеральдина начнет волноваться из-за моего маленького приключения, скажите ей, что я вернусь к ужину.

Я достала из кармана мешочек со звездной пылью и бросила его Мигелю, не дожидаясь их ответа, направила свою собственную магию на защитные барьеры, которые защищали остров от использования звездной пыли, прежде чем взломать их настолько, чтобы пропустить нас. Мигель без колебаний достал щепотку мерцающего вещества и швырнул ее нам на голову, после чего мы скрылись от потрясенных стражников так быстро, что я даже не заметила, как они исчезли.

Звезды выплеснули нас в сердце леса, деревья были густыми, а полог над головой закрывал все признаки неба.

Я подняла руку, чтобы зажечь фейлайт, но Мигель поймал мое запястье, покачав головой.

— Если они поймут, что фейри близко, то спрячутся так, что мы можем их вообще не найти, — предупредил он. — Тебе придется следовать за мной, пока мы не доберемся до места Верховной Нимфы.

— Это как королева нимф? — спросила я, сдаваясь и отпуская магию, которую я притягивала к себе, не произнося ни слова.

— Наши лидеры больше похожи на шаманов, чем на монархов, — ответил он. — Мудрейшие из нашего рода, поднявшиеся до своих постов, доказав, что они достойны этой роли. Когда-то и я был причислен к их числу. Но это было очень, очень давно.

— До того, как тебя принудили уйти? — спросила я, и он серьезно кивнул. — А с тех пор ты сюда возвращался?

— Нет.

Мигель поднял руки и начал двигать ими в незнакомом порядке, его пальцы менялись, превращаясь в щупы его вида. Я заставила себя оставаться на месте, не отступать от того, что могло с такой легкостью пронзить мое сердце и вырвать из меня магию и жизнь. Вместо этого я наблюдала, как он начал пощипывать воздух, словно играя на нем, как на музыкальном инструменте; вокруг нас нарастал гул, когда из ничего начал образовываться мягкий туман, цвет которого бледнел по мере того, как он играл, пока наконец не стал достаточно ярким, чтобы испускать серебристое сияние.

— Так мой род освещает путь, — сказал он с мягким благоговением в голосе, которое заставило меня подумать, что тени, которые он только что призвал, были совсем другими, чем те, которые Лавиния считала своими.

Руки Мигеля снова превратились в обычные пальцы, и я мысленно похвалила себя за то, что не вздрогнула и не отшатнулась во время всего этого процесса.

Бледный туман висел в воздухе над нами, освещая почти невидимую дорожку среди деревьев, и я пристроилась рядом с Мигелем, когда он начал идти по ней.

— У тебя здесь есть семья? — тихо спросила я, и Мигель вздохнул, медленно кивнув.

— У меня была жена и три дочери, — признался он. — Мои дети были такими маленькими, когда меня забрали отсюда, что вряд ли я узнаю их сейчас, — его голос был безнадежным, надломленным, и я поняла, что он потерял в этой войне столько же, сколько и любой из нас. — Я никогда никого не любил, кроме моей Октании, — добавил он. — Но я не ожидаю, что она ждала меня. Они все равно узнают, даже если поймут, что это не по моей воле, они узнают, где я находился и кем стал. Она узнает, что я был женат на другой, что я стал отцом ребенка, который ей не принадлежал…

— Черт, — сказала я, потому что действительно, что еще можно было сказать на это? У него украли всю его жизнь, заставили жениться на той, кого он не хотел, поработили до того, что он стал отцом ребенка от нее. Я знала, что тени взяли его в плен, но только сейчас поняла, как глубоко они должны были проникнуть в него, чтобы лишить целой жизни и оставить его податливым к прихотям тех чудовищ, которые заковали его в цепи.

— Ива, — вдруг сказал он, и я не поняла, почему он указал на случайное дерево, пока не перевела взгляд в указанном им направлении и не увидела его своими глазами.