Шрифт:
Тут уже я не сдерживаюсь.
– И где он?! Дело в том, что его нет. Он со своей привычкой играть в "очень крутого парня" в этот раз перестарался. И может не вернуться. Никогда.
Саша сжимает мою руку сильнее, чем следует.
– Не вздумай этого сказать Полине! Что ты о них знаешь, чтобы судить? Что ты вообще знаешь о жизни? О том, как это – терять?
Во мне разгорается огонь, который я и не собираюсь гасить.
– А что о жизни знаешь ты? Тебе сколько лет? Помнишь? И да, я кое– что знаю. И про потери тоже.
– Какая разница, сколько мне лет?! Просто Полина и Матвей – это одно целое. Ты так стремишься занять его место, что даже не думаешь, что будет с ней. Второй раз она не справится! Она и в тот раз выкарабкалась только благодарю тому, что он, сам еще сопляк, от нее на шаг не отходил, кормил ее с ложки, нянчился, как с ребенком. Я это хорошо помню. Она не такая сильная. И прежде, чем желать занять его место такой ценой, подумай о ком– нибудь, кроме себя!
Мы оба на взводе, раздражены друг другом. Не то, чтобы я не понимал то, что до меня пыталась донести Саша. Но мне кажется, она преувеличивает. И что у меня может появиться шанс.
Возвращается Полина, уже пришедшая в себя, обрабатывает мне руку. Там оказывается царапина, просто крови много было.
Заканчиваем возиться с кроваткой и идем на кухню.
Остался еще пеленальный столик.
Глава 9.2
Влад
В Воронеж я вернулся вечером. Зашел в дом и на кухне застал премилую картину: мой сын расположился в компании Полины и Саши.
– Ой, здравствуйте! – защебетала младшая Смирнова, засверкав белозубой улыбкой, – Ужинать будете?
Нравится мне эта девчонка. Задорная и боевая. Не смолчит. И букой не смотрит. Полина не хуже, конечно. Но другая, не такая открытая. Строже. Может, из– за того что взрослее.
Перехватываю хмурый взгляд Артема, которым он награждает девочку. Что у них тут происходит вообще?
– Буду, Саш. Буду, – отвечаю и интересуюсь у своего оболтуса, – Что с рукой?
– Кроватку собирал. Осталось собрать пеленальный столик, – отвечает, а в глазах читается неодобрение, – Остальное – все готово. Для твоей дочери.
Последняя фраза у него выходит какой– то едкой.
– И для твоей сестры, – парирую, но не забываю сказать, – Спасибо.
Саша ставит передо мной тарелки, желает приятного аппетита и исчезает вслед за Полиной.
Мы остаемся с Артемом вдвоем. Я молча, ем, он бросает на меня красноречивые взгляды.
В конце концов, не выдерживает:
– Ты куда катался? Здесь не пьется? Запах на всю кухню.
Острый ответ вертится на языке, но я его не произношу.
– Надо для дела было. И уже все выветрилось. Только запах и остался. Кроме того, грех не выпить за рождение дочери.
– За мое не пил, наверное. Голову пеплом посыпал.
Вздыхаю:
– С чего ты взял?
Жмет плечами.
– Артем, ты уже взрослый. Откуда эти детские обиды?
Молчит. Этот разговор назрел давно. Я тянул, считая, что незачем говорить очевидные вещи. Только вот, видимо, очевидные они лишь для меня.
– Почему ты так уверен в том, что я тебя не люблю?
Он откидывается на спинку стула и удивленно присвистывает.
– Ты? Меня? Любишь? Ты мне это говоришь и утверждаешь, что трезвый?
Как все запущено.
– Да, Артем. Я тебя люблю. В противном случае я бы поступил, как твоя мать.
Его глаза гневно сощуриваются:
– Она к мужику сбежала. А ты бы меня куда? В детдом?
Если говорить, то правду и до конца. Иначе не стоило и начинать этот разговор.
– Я чуть так и не поступил.
Эта фраза ошеломляет Артема:
– Что?
– Это было после того, как твоя мать ушла. Денег не было, бизнес шел ко дну. Требовал много сил и времени. Выручали родители Тимура. Но ночью я всегда возвращался домой. Ты был беспокойным, плохо спал. И я с тобой тоже. Я устал. Собрал твои вещи. Мне осталось забрать тебя и отвезти.
Внимательно смотрю за его реакцией. Вижу, как его переполняет негодование.
– Я не смог. Представил, как это быть среди чужих, которым ты не нужен.
Негодование Артема достигает высшей точки. Он подрывается с места, подходит к окну и, не глядя на меня, говорит:
– Но и тебе я тоже был не нужен. Тебя не было. Работа, работа и еще раз работа. Ничего кроме. И никого.
– Это моя ошибка, Артем. Я тоже неидеален. И понял ее слишком поздно. Тогда мне казалось, что главное – это уровень, который мы займем. Мы, Артем. И ты тоже.