Сделал несколько шагов, но к кровати не приблизился, по-прежнему держался на расстоянии. Отблески пламени, долетавшие от камина, подсвечивали контуры его тела: широкие плечи, узкие бёдра, сильные руки, в которые мне вдруг невыносимо захотелось завернуться. Хотя бы сейчас, сегодня, почувствовать себя слабой шиари в крепких, надёжных объятиях. Укрыться бы в этих руках, как в коконе, спрятаться от целого мира. От императрицы, от бед и неожиданных проблем, от Стейрода, которого, возможно... убила.

Убила.

— Лайра... — Он всё ещё ждал ответа.

— Найферия приказала Риферу жениться на Кайяне.

Эскорн нахмурился и резко поинтересовался:

— Зачем? Всем известно, что принцесса весной отправится в Джагаб, чтобы выйти замуж за амира.

— Императрица не желает этого брака. Как и Кайяна. Она влюблена в Рифера или, по крайней мере, внушила себе это.

«А ещё он стал её первым мужчиной», — угрюмо добавила про себя и, тяжело вздохнув, рассказала генералу всю эту мелодраму.

Он слушал, не перебивая, а когда я замолчала, принялся мрачно рассуждать:

— Рифер испугался и в последний момент сбежал.

— Классический Рифер, — хмыкнула я, подтверждая его слова.

— И ты решила отправиться в храм вместо него. Зачем? — ещё больше нахмурился оборотник.

Разве это не очевидно?

— Чтобы... жениться, — сказала осторожно и очень, о-о-очень тихо.

Но он всё равно услышал. Услышал и сквозь зубы выругался.

А я выпалила:

— Я собиралась только произнести брачную клятву и сразу вернуться в Кальдерок! Туда и обратно!

— Лайра...

— Тогда бы ни император, ни императрица уже не смогли бы ему навредить. Он этого не понимает! Он...

— Лай-ра. — От стали, прозвучавшей в голосе Эскорна, я вся внутренне сжалась. Замерла и услышала тихие, но от того не менее хлёсткие слова: — Почему ты продолжаешь хранить от меня тайны? Почему по-прежнему мне не доверяешь?

— Я не не доверяю тебе. Я...

Стараюсь держаться от тебя подальше в надежде, что это поможет перестать о тебе думать. Думать и чувствовать.

Всё... что чувствую.

— Пусть мы не можем быть вместе как жених и невеста, но почему ты не видишь во мне друга? Что я должен сделать, чтобы ты наконец мне доверилась?

— Ничего, — прошептала я глухо. Уткнувшись подбородком в колени, отрешённо смотрела на дрожащее над свечами пламя. Казалось, ещё немного, и оно полыхнёт также ярко, как несколькими часами ранее полыхал этот мерзавец.

Проклятье.

— Кто на тебя напал? — вернулся к допросу генерал.

— Может, убийца его величества? Перепутал меня с братом. Что не удивительно... — с трудом выдавила из себя и тут же почувствовала, как к щекам приливает румянец стыда.

Опять ему вру. Опять избегаю смотреть в глаза. Но если скажу правду, Вейнанд этого придурка растерзает. Если там, конечно, осталось что растерзывать. Если...

— И как же так вышло, что именно на безымянного убийцу сработала защита? Почему тебе вдруг пришло в голову от кого-то защищаться? — Вот теперь он ко мне приблизился. Встал рядом, нависая надо мной всем своим немалым ростом, вызывая дрожь на коже, жар на щеках. — Я знаю эти чары, Лайра. Они наводятся на одно конкретного человека. Поэтому спрашиваю ещё раз: кто на тебя напал?

Сколько ещё смогу изворачиваться, обманывать? Да и есть ли смысл? Если Стейрод погиб, его скоро хватятся и тело найдут. Вполне возможно, что уже нашли... А если всё-таки выжил, ожоги на теле кадета не останутся незамеченными. Генералу не составит труда сложить два и два и понять, кто на меня напал.

— Мне кажется, я его убила.

Произнесённое вслух, это слово пугало ещё больше.

— На какой стихии было завязано заклинание?

— Огонь, — с трудом вытолкнула из себя одно короткое слово.

Несмело подняла на оборотника взгляд, ожидая увидеть осуждение в его глазах и то же самое услышать в его словах. Взгляд Вейнанда был нечитаем, и я, сгорая со стыда, стала оправдываться:

— Любая другая стихия была бы не менее опасна. От воды он мог захлебнуться, порыв ветра мог ударить так, что потом пришлось бы соскребать останки с ближайшего дома. А земную стихию... земную мы ещё не проходили, — закончила виновато и сжалась в ожидании обвинений и ругательств.

Но их не было. Он просто смотрел на меня и ждал. А у меня язык не поворачивался назвать имя джарового выпускника.