Альда прикрыла глаза и почувствовала, как веки обожгло подступающими слезами. Она бы тоже хотела этого, о, как хотела. Но им не дадут. Небесный дом ждёт, когда она убьёт Эстоса Вилвира… Что же ей делать? Сознаться, что её подослали для убийства и уговорить его бежать? Но он может бежать, а она нет. Клятва убийцы уничтожит её, сожжёт изнутри, превратит жизнь в сплошную агонию…

— Нам уже пора? — спросила Альда. Она так и научилась высчитывать, какое время должно быть снаружи их комнаты. Было светло — как бы им не опоздать на сегодняшнюю церемонию повиновения.

— Ещё пара часов… Но тебе пора, причёска и прочее может занять много времени. А мне тоже нужно кое-что подготовить.

— Для чего он всё же тебя зовёт? — спросила Альда.

— Чтобы я сделал что-то вроде такой же преграды, как здесь, только в его покоях. На время, на час, может, два, — пояснил Эстос, заметив, удивлённый взгляд Альды.

— А сам он не может? Он же величайший колдун!

— Нет… Я пытался научить его и братьев, но у них ничего не выходит. Колдуны же обычно не всесильны. У кого-то получается лучше одно, у другого — другое. Один может наслать на врагов безумие, а другой — призвать грозу. Мне неподвластно то, что делает отец, а ему — то, что делаю я. Но, если честно, я не знаю ни об одном другом колдуне, кто мог бы замедлять время. Отец прочитал тысячи книг за свою долгую жизнь, но ни в одной не написано о таком…

В голосе Эстоса послышалось нечто отдалённо напоминающее гордость, но очень отдалённо. Больше было разочарования.

— Ты думаешь, что это связано с твоей болезнью, о которой тоже не написано ни в одной из книг? — догадалась Альда.

— Болезни начинаются тогда, когда в теле или душе человека что-то разладилось. Возможно, во мне оно разладилось таким образом, что я стал способен на колдовство, недоступное другим.

— А если ты ошибаешься? Твои умения ведь не пропали, когда прекратились боли…

— Нет, хотя… Хотя кое-что я давно не пробовал. Испытаем на тебе? — у Эстоса загорелись глаза. — Какое-то короткое заклятие, например, слепоты, или парения, или острого слуха…

— А обязательно испытывать это на мне? — уточнила Альда, которой не очень то хотелось ослепнуть или воспарить, пусть и на краткое время.

— Хорошо, выберем что-то другое… Вот это! — Эстос взял с подноса маленький круглый орех.

Он положил его на ладонь и, не сводя с ореха взгляда, начала что-то шептать. Альда не могла разобрать слов, лишь шелест губ и протяжный напев.

От орешка потянуло холодом — и это был не настоящий холод, а тот особый, который окружал покои третьего господина. Холод времени.

Потом напев вдруг сменился, а потом и вовсе оборвался. Эстос опустил руку, а орех остался висеть в воздухе.

Альда рассмеялась, в такой восторг привело её это простое колдовство. Она почувствовала себя ребенком, наблюдающим за рыночным фокусником.

Эстос смотрел на неё, позабыв об орехе, и Альде казалось, она кожей ощущает тёплое прикосновение этого взгляда.

— И что дальше? — спросила она.

— А, дальше… Вот, смотри!

Эстос отошёл к своему столу и взял высокий чёрный кувшинчик. Вынув деревянную пробку, Эстос высыпал что-то на плоскую деревянную лопаточку.

По золотистому блеску Альда узнала ту самую пыль, что обнаруживала колдовство.

— Посыпь на орех.

Альда перехватила тонкую рукоять и, стараясь держать лопатку на вытянутой руке, быстро перевернула её над орехом.

Пыль осыпала его и медленно осела на пол — и вот там начала искриться, вспыхивать и вспениваться.

— Здесь заклинания повсюду, — пояснил Эстос. — На полу, на стенах, на окнах, на потолке.

— Но орех… — Альда в замешательстве толкнула его пальцем и тот медленно поплыл по воздуху. — На нём есть заклятие. Это же очевидно, что есть, раз он летает! Почему пыль не подействовала?

Эстос поймал подплывший к нему орешек и подкинул вверх.

— Всё то же самое, — сказал Эстос. — Время. Когда я произносил заклинание, я немного придержал ход времени, на одно лишь мгновение. И теперь заклинание оказалось как будто бы в прошлом. По какой-то причине время непроницаемо для магии.

— Орех сейчас — как эти покои, только маленький! — догадалась Альда.

Сердце тревожно билось в груди: и от того, как проста и могущественна была магия Эстоса Вилвира, и от того, что она догадалась наконец, почему Дзоддиви желал его убить!

Эстос говорил ей, но она не поняла сразу — слишком сильно было поражена его историей и слишком сосредоточена на том, что ей самой сказать, как себя повести. Магия Эстоса не просто замедляла время, она отрезала его покои от всего остального мира. Эстос наколдовал проход для себя и избранных слуг, которые носили особые бляшки, но для всех прочих комната была неприступна. Собери Дзоддиви целую армию, обрушь он на поместье самые страшные заклятия, в личные покои третьего господина всё равно нельзя было бы проникнуть.