Они выбрались к большому двору — месту, где собирался город, когда приходили важные вести и господа — часто одни и другие шли рука об руку, и Шербера почувствовала, как чуть заметно дрожит под ногами земля, по которой ступают ее ноги. Или это дрожали сами ноги? Она постаралась выпрямиться и не отводить взгляда от идущей впереди Афалии. Та приказала им оставаться на месте, встать рядом друг с другом и никуда не расходиться, а сама легко и быстро взбежала на башню, чтобы попросить мага, держащего щит, снять защиту и пустить гостей города внутрь.

Девочки сгрудились вокруг самой высокой и самой красивой из них, Илбиры, которая была чуть старше и потому волновалась больше остальных. Ей уже исполнилось семнадцать Жизней, а значит, ее уже могли забрать к себе властители.

Шерб закусила губу, когда еле заметное фиолетовое сияние над городом замерцало и стало таять. Щит становился все прозрачнее и прозрачнее, и вскоре стали слышны звуки снаружи — нетерпеливый перестук копыт, голоса, необычно низкие и глубокие, отдавшиеся трепетом в теле девочки, жизнь которой уже совсем скоро будет принадлежать чужому народу — навсегда, безоговорочно, без спроса.

Афалия бегом спустилась с башни и побежала к двери города, чтобы ее открыть. Тяжелая деревянная дверь не поддалась ее женской силе, пока не вмешалась мужская, пришедшая с той стороны.

Илбира сжала руки в кулаки, девочки вцепились в ее платье, понимая, что через мгновение их жизни могут измениться навсегда.

Во двор один за другим, ведя лошадей под уздцы, вошли мужчины фрейле. Их было восемь — и это не было похоже на отряд, посланный для того, чтобы проверить, как в этом городе идут дела. Самый коренастый, темноволосый, с глазами темнее магического щита, едва ответил на приветствие Афалии, и только когда мужчины приблизились, девочки с внутренней дрожью увидели то, что остальные — темволд, ринувшиеся врассыпную, сама Афалия, изменившаяся в лице, маг с башни, вдруг снова, без разрешения накрывшая их щитом — заметили чуть раньше.

Одежда фрейле была покрыта кровью. Их оружие было покрыто кровью. Их лица, странные лица, одновременно так похожие и не похожие на лицо Афалии, которая упала перед темноволосым мужчиной на колени и заплакала так громко, что напугала лошадей, тоже были покрыты кровью.

— Встань, женщина, — сказал темноволосый, и сердце Шерб дрогнуло от звуков его резкого голоса, выговаривающего слова так четко, что каждая буква словно лезвие меча-афатра разрезала воздух. — Встань и распорядись. Нам нужна еда и лекарства.

— Что случилось, о властитель? — плакала Афалия. — Почему ты в крови, почему твои глаза усталы, а оружие потемнело от смерти? Из какого города нам ждать беды?

— На нас напали зеленокожие люди с Побережья. Их вели предатели темволд, и они убили всех, кто попался им по пути, — сказал властитель, и девочки ахнули и закрыли лица волосами, когда мужчины повернули к ним головы. — Началась война, женщина, но мы принесли и другие вести. Мы — последние фрейле в этом мире. Наш город вымер. Больше никого не осталось.

— Давайте живее! Несите господина сюда, быстро!

Сильная рука оттащила Шерберу от края стены, с которого она наблюдала за разворачивающейся внизу битвой, а потом почти отшвырнула в гущу стрелков, натягивающих упругие луки для следующего залпа.

— Проклятье Инифри! Отойди от края, женщина!

Ну конечно, это был Прэйир. Она не узнала его сразу: лицо покрыто черной краской, которая от жары растеклась и выглядела как потеки грязи, голос такой хриплый, словно даже горло потрескалось, а глаза под нависшими бровями, обычно цвета ореха, теперь кажутся почти черными.

Шербере казалось иногда, что она могла бы смотреть в эти глаза вечно. Вот только Прэйир обычно не смотрел в глаза женщинам. Даже тем, которых брал.

— Посторонись! — рявкнул кто-то, когда на стену втащили очередного раненого. — Где целитель? Быстро забирайте его, он истекает кровью!

Тоненький как свеча мужчина со светлыми волосами отделился от толпы ожидающих и по его команде двое рослых помощников подхватили раненого и потащили прочь, в палатку.

Людское море внизу всколыхнулось в диком реве, и Шербера снова сделала шаг вперед, остановившись на краю, только теперь держась подальше от Прэйира и его крепкой руки.

Ветер трепал одежду, почти скидывая с головы капюшон, бросал в ноздри запахи крови, смерти и много чего еще, но Шерберу всегда завораживал бой; ей всегда виделось что-то магическое в сражении людей и нелюдей, и иногда даже казалось, что она и сама могла бы стать одной из тех, кто сражался там, за краем магического щита, за свой дом и свои семьи. Она тоже чувствовала в себе карос — дух сражения, боевой дух, как называли его маги, которые сейчас собирались с силами, чтобы накрыть поле боя новой волной и дать воинам внизу силы продержаться еще немного.