– Я напоминаю, что весь вечер вы проводите в компании своих спутников, не покидая отель, - продолжает отец.
– Он полностью в вашем распоряжении.

От того, как это звучит, уже хочется проблеваться, но всем по барабану — они пришли за живыми куклами и используют их так, как те не ожидают. Даже жаль некоторых наивнях, но многие сами сюда пришли, а связываться с богатенькими дядями часто себе дороже обходится.

– А сейчас ты будешь хорошим внуком и поздороваешься со всеми, кому я тебя представлю, - лупит ба, пока девицы покидают свой кукольный пьедестал, а я наблюдаю, как Костя подаёт Нике ладонь.

– Это ещё зачем?

– За надом, - настойчиво тянет меня куда-то, а когда я снова ищу глазами сладкую парочку, их уже нет.

Твою мать.

***

– И как это расценивать?

Он уводит меня прочь по коридору так стремительно, что я не успеваю ноги переставлять.

– Как хочешь, - выдаёт сквозь зубы, крепко сжимая мою руку.

Этим вечером Константин Евгеньевич совсем иной. У него всегда была немного опасная аура человека, с которым можно и в огонь и воду, но сегодня он будто снял маску, и теперь он совсем не тот, кого я привыкла видеть.

– Да погодите, - отчаянно торможу, едва не запинаясь о ковёр, в котором вязнут дурацкие шпильки.

Почти падаю, но меня ловят, и я оказываюсь в таких давно забытых объятиях, что на миг забываюсь, замирая, однако меня быстро приводят в чувства.

– О чём ты думала, идя сюда?
– держит крепко, пытаясь найти в моих глазах ответ.
– Или так нравится выставлять себя перед богатыми ублюдками?

Ого.

– Остановитесь, пока не наговорили того, чего не знаете, - выдыхаю со злостью и, наконец, освобождаюсь.
– Я понятия не имела, что здесь будет происходить.

– И как же твой… спутник, - его и без того острое лицо становится совсем хищным при упоминании Эля, - тебе ничего не объяснил?

Мне бы тоже не помешало знать, но почему-то хочется как-то оправдать сталкера, понять его мотивы.

– Вас это не касается.

– Да неужели?

– Представьте. Вы потеряли право вмешиваться в мою жизнь, когда дали понять, что всё нужно прекратить.

И это до сих пор незакрытый гештальт. Я думала, что переболела, но дело даже не в том, как всё получилось между нами — просто чувство этой дурацкой незавершённости снова возникло, как только я встретила его в универе.

Он тоже явно вспоминает, как сообщил мне о том, что мы должны остаться просто учителем и ученицей, и что ко мне у него никогда не было ничего серьёзного, а потом свалил к невесте. Я поверила, ведь мы всегда верим в то, во что хотим верить, вот только боль оказалась слишком сильной.

– Что? Нечего ответить?

Его одеколон по-прежнему всё тот же.

Его взгляд такой же, как пару лет назад, когда мы впервые поцеловались, но от этого только хуже.

Его близость уже не опьяняет так, как раньше — скорее, отравляет, и мне ясно, что этот вечер при любом раскладе для меня ничем хорошим не завершится.

– Ты не представляешь, во что влезла, - устало качает головой, словно поймал меня курящей косяк прямо за школой, но я ведь ничего не сделала.

Добивает, что уже второй человек подозревает меня в каких-то преступлениях, о которых я ни сном, ни духом, и от этого я на самом деле начинаю ощущать себя преступницей.

Чем я такое заслужила?

– Во что же? Просветите.

Осматривает нарочито-медленно, ведя глазами по телу, и мне тяжело выдерживать этот взгляд, однако ещё тяжелее слышать его слова.

– Ты не похожа на эскортницу, ищущую покровителя, Ника. Так зачем тебе всё это нужно?

Да что за?

– Если Вы намерены оскорблять меня, то я пойду. Они вряд ли обеднеют без ваших миллионов, - усмехаюсь, но меня хватают за руку, удерживая на месте.

– Они не откроют двери до полуночи. Если бы у твоего мужчины не хватило денег, ты бы несколько часов безуспешно пыталась отсюда сбежать, но Эдер бы тебе не позволил. Запер бы тебя в номере и не выпускал до утра, а может, и дольше — его старший сын настоящий ублюдок. Правда ничего не знала?

Я нет, а вот Эль — да.

Он намеренно привёл меня, прекрасно зная, что может произойти, при этом, ничего не сделал, чтобы остановить Евгения Константиновича. Случайность или продуманный ход? А я как дура всё ещё верю ему?

– Ника, - зовёт уже другим тоном, а я с трудом прихожу в себя, как после наркоза.
– Я выведу тебя отсюда.

Кажется, дыхания опять начинает не хватать, но я держусь. Напоминаю себе сомнамбулу, потому что мир как будто замедляется, и даже говорить по какой-то причине не получается громко.