— Рози, пожалуйста. Ты заболеешь. Ты не можешь заболеть, а как же твоя книга? Твой дедлайн меньше чем через три недели. У тебя мало времени. Давай я отвезу тебя домой.

И вот он снова украл моё сердце. Поставил меня на первое место. Делая еще более невозможным для меня не любить его так, как я любила.

— А как же ты? — я покачала головой, чувствуя, как мои волосы прилипли к щекам, потому что с куртки над моей головой теперь тоже капала вода. — Что, если я тоже хочу заботиться о тебе?

Лукас сглотнул.

— Что, если ты важен для меня, Лукас? — сказала я ему, потому что так оно и было. Ему нужно было это услышать. Я положила ладони ему на грудь и очень медленно сказала: — Что, если я тоже хочу быть человеком, которому ты позволишь заботиться о себе?

Выражение Лукаса изменилось. Как будто он не мог осмыслить мои слова.

Возможно, поэтому я продолжила: — Ты всегда присматриваешь за мной, заботишься обо мне. Помогаешь мне, — я видела, как его глаза закрываются, как он качает головой. — Ты даешь мне все, не прося ничего взамен. И я... я тоже хочу дать тебе что-то. Я хочу дать тебе все. Я хочу, чтобы ты тоже хотел этого от меня, — я почувствовала, что моя грудь вздымается, сердце колотится, осмеливаясь задать вопрос, который, я знала, не должна задавать. — Ты хочешь этого от меня, Лукас?

Лукас уставился на меня так, словно мои слова были ничем иным, как ударом в грудь. Как будто я только что ударила его, ударила и ошеломила. Он молчал, я видела, как вода струйками стекает по его лицу и собирается у челюсти.

— Ты понимаешь, что я говорю, — сказала я, все, что так тщательно скрывала. — Конечно, понимаешь, и именно поэтому ты так смотришь на меня.

В его челюсти запульсировал мускул.

Никакого ответа.

Мои руки упали на бока в знак поражения.

— Ну, это на моей совести, — пробормотала я. — Мы пообещали, что между нами ничего не изменится, но я позволила себе это. Мне... мне жаль, что я так поступила, Лукас.

Я повернулась и собрала наши вещи на скамейке, отвернув лицо, чтобы он не увидел, какой дурой я себя чувствовала. Как много скрывалось под моим признанием. На сколько кусочков он разбивал мое сердце.

— Рози, — его пальцы обхватили мое запястье.

Я покачала головой.

— Все в порядке.

Он повернул меня к себе. Вода капала с его волос, падая на лицо.

— Ты плачешь, Рози, — с его губ сорвался какой-то звук, и он снова потянул меня к себе, желая притянуть к себе. — 'Angel, por favor(исп. ангел, пожалуйста). Не плачь. Не делай этого со мной.

— Я не плачу, — солгала я. — Это просто дождь. Я в порядке.

Его пальцы обхватили мою челюсть, и он поднял мою голову вверх, пока я не встретилась с его взглядом.

— Ты лжешь. Ты плачешь, и это разбивает мне сердце, — сказал он отчаянным голосом. — Рози, preciosa(исп. красавица), — он придвинулся ближе, как будто не мог удержаться. — Скажи мне, что делать, чтобы ты не плакала.

Я пыталась держать это в себе. Не выпускать наружу, но эта Рози, эта preciosa, сделала своё дело.

И все просто... вырвалось наружу.

— Я хочу, чтобы ты хотел меня, — сказала я, и, Боже, как отчаянно было умолять о чем-то подобном. — Хотел так, как я хочу тебя. Потому что эти проблески того, кем мы могли бы быть, убивают меня, Лукас. Вот почему я плачу, потому что я расстроена, опустошена тем, что не могу получить тебя.

Лукас был неподвижен. Он оставался неподвижным под дождем, но только тогда, когда прозвучали мои последние слова, все его тело ожило. Как спичка, брошенная в огонь, что-то ожило внутри него.

Он притянул меня ближе.

— Ты думаешь, что не можешь получить меня? — его дыхание упало на мой рот. — Это из-за меня у тебя по лицу текут слезы?

Мое сердце сдалось.

— Я плачу, потому что мы просто друзья, потому что все это не реально. Потому что, возможно, я для тебя только соседка по комнате. Ро. Грэм.

Его ладони легли на мои щеки, обхватив мое лицо, и я почувствовала, как они дрожат, трепещут. Вдалеке раздался еще один раскат грома.

— Рози, — сказал он. И звук моего имени сравнялся с раскатами грома в небе. — Каждый раз, когда я называл тебя Грэм, я делал это, чтобы напомнить себе, что мне не позволено хотеть тебя так, как я хочу. Каждый раз, когда я приглашал тебя на свидание, мне приходилось говорить себе, что это было частью соглашения. И каждый раз, когда я говорил, что хочу быть твоим лучшим другом, я хотел лишь взять от тебя столько, сколько ты сможешь мне дать.

Весь воздух в моих легких покинул мое тело.

— Если тебе что-то нужно от меня, тебе нужно только попросить, — Лукас прижался лбом к моему лбу, его дыхание теперь покидало его с трудом. — Разве ты не видишь, что я переверну мир, чтобы обеспечить все, что тебе может понадобиться? Разве это не очевидно?

— Ты не можешь так говорить. Ты...

— Я говорю это всем своим существом.

Борясь с собственным страхом, с уверенностью, что этого не может быть на самом деле, потому что как это может быть? Я сказала: — Если это так, если ты действительно это имеешь в виду, тогда я хочу, чтобы ты поцеловал меня, Лукас.