Я знаю, что если бы я не заботился так сильно о Лили, или если бы Райк не был здесь, чтобы присматривать за мной, я бы уже нарушил свою трезвость. И потом Коннор заставляет меня хотеть быть лучшим человеком, как бы глупо это ни звучало.

Но сегодня мы все разделились.

Лили пошла по магазинам с Роуз и Коннором, что даст ей возможность отдохнуть от навязчивых мыслей о сексе. Окружать себя другими людьми для нас всё ещё в новинку, и это немного утомительно, но мы справляемся.

Я оглядываюсь через плечо, и мы почти сразу же замедляем бег. Мелисса и Дэйзи едва видны вдалеке. Они были единственными, кто захотел присоединиться к нам на пробежке. Неудивительно, ведь Лили похожа на Большого Злого Волка, пыхтящего и ворчащего после минутного спринта, а Роуз я никогда в жизни не видел в кроссовках. Коннор пошел бы с нами, но он не хотел оставлять Роуз и Лили одних на шоппинге в Мексике.

Наши ноги замедляются до полной остановки.

— Следователь Коннора все еще не нашёл ничего нового? — спрашивает Райк, вытирая лоб тыльной стороной ладони, он без майки, как и я.

— Коннор говорит, что он изучает вопрос так быстро, как только может.

И если его связи нам не помогут, надеюсь, моему отцу повезет больше. Но я бы не сказал Райку, что разговариваю с Джонатаном Хэйлом. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Допустим, в худшем случае просочится информация, что Лили – сексуально зависимая, — говорит Райк, открывая свою бутылку с водой, мы ждем, пока нас догонят девочки. — И что будет тогда?

При этой мысли мой желудок вздрагивает.

— Я не хочу даже думать об этом.

Все, что я представляю, это рыдающую Лили, которую невозможно утешить. Наблюдать за тем, как она мучается в такой агонии, меня убивает, но если мы все-таки пойдем по этому пути, я не могу прибегнуть к алкоголю. Хоть раз я должен быть рядом с ней. Она, блядь, мой лучший друг. И она заслуживает такого парня, который заставит ее чувствовать себя лучше, а не хуже.

Если я не могу этого сделать, тогда нам не стоит быть вместе.

Райк изучает меня.

— Ты всё ещё принимаешь Антабус?

Я дарю ему горькую улыбку.

— Одна таблетка в день держит демонов на расстоянии.

— Ты мне не ответил.

— Да, папа, — я напрягаю мышцы, вытягивая руку над грудью, пытаясь сбросить накопившееся давление.

Если бы пузырек с таблетками не был в моем кармане — если бы я оставил его в чемодане вместе с другим украденным багажом, — у меня было бы больше соблазнов выпить. На этот раз мне повезло.

Я также ненавижу говорить об этом лекарстве. Разговоры заставляют меня думать, а мысли заставляют меня хотеть, блядь, выпить.

— Я бы хотел, чтобы ты раньше рассказал мне о Мейсоне Никсе, — признается Райк, снова меняя тему разговора, на этот раз на одного из наших главных подозреваемых.

У Райка это хорошо получается — говорить и крутиться вокруг разных тем. Я чувствую, что сосредотачиваюсь на чем-то, погружаясь в его круговорот разговоров, как в омут.

— Почему это?

— Мы ходим в один, блядь, спортзал в Пенне. Я вижу его почти каждый день. Если бы я знал, чем он занимается, я бы... не стал его терпеть.

— И как бы выглядела твоя нетерпимость к нему? — спрашиваю я, нахмурив брови.

Я представляю, как он впечатывает кулак в самодовольное лицо Мейсона Никса. Конечно, я уже это сделал.

— Возможно, мы бы поговорили, — говорит Райк.

Я все еще представляю себе кулачный бой.

— Знаешь, — бормочу я, глядя на свою бутылку с водой, — после первого курса я долгое время думал, что был не прав. Я даже не могу сказать, сколько шин я перерезал. А Лили сказала мне, что не ожидала того, что случилось той ночью, но и не возражала против этого, — я качаю головой, вспоминая наш первый год в Пенне.

Мы оба пошли на вечеринку братства, на которой присутствовала вся футбольная команда. Большая часть этого события до сих пор как в тумане. Но я точно помню, что слышал, как парни возле кухни обсуждали какую-то девушку на втором этаже. Кто-то по имени Мейсон убедил первокурсницу трахнуть каждого парня из футбольной команды.

Одного за другим.

Мне не нужно было говорить, что это она. Я просто знал.

Я схватил бутылку Jim Beam, вытащил свой охотничий нож с зазубринами и стал маниакально вышагивать по парковке. Я не обращал внимания на машины с наклейками, значками, удостоверениями, чем угодно. Им пришлось бы искать другую дорогу домой.

В то утро она была ошеломлена и с похмелья, но каким-то образом я вытянул из неё правду. Мейсон Никс спросил, хочет ли она провести лучшую ночь своей жизни, и она согласилась, лишь бы никто не смотрел. Лишь бы каждый парень входил и выходил, как заводской конвейер.

Это была одна из её фантазий, сказала она мне. И она сбылась, но я видел, какой стыд охватил её после этого. Она закрылась в себе и ждала, что я начну смотреть на неё, как на мерзкую и грязную. Но я просто хотел обнять её и сказать ей, что она стоит гораздо большего, чем то, что она искала.