Роуз напрягается и тщательно подбирает слова.

— Лили, что ты имеешь в виду, говоря о том, что вы не хорошие люди?

Я издала короткий, безумный смешок. Почему это так смешно? Это не так. Все это не кажется правильным.

— Мы эгоистичны и несчастны, — я откидываю голову назад.

Предполагалось, что настоящие отношения все исправят. Наша любовь должна была загладить всю боль и обиду. Вместо этого мы сталкиваемся с новыми осложнениями, новыми последствиями, новыми хмурыми взглядами и нахмуренными бровями.

— Поэтому ты от всех закрылась? — спрашивает она. — Ты построила фальшивые отношения, чтобы спрятаться от всех нас? — ее тон становится резче, за гранью обиды, но когда я смотрю на нее, я вижу страх, боль и сочувствие. Чувства, которых я не заслуживаю. — Это не имеет смысла, Лили. Ты не плохой человек, не достаточно, чтобы бросить нас и играть в притворство со своим другом детства.

Я съеживаюсь от всего.

— Ты не знаешь, кто я.

Роуз оглядывается через плечо.

— Оставь нас, — говорит она Коннору. Он, не колеблясь, исчезает в коридоре. Роуз быстро поворачивается назад и сжимает мои руки в своих. Я пытаюсь вырваться.

— Прекрати, — говорю я.

Она держится крепче.

— Я рядом. Я никуда не уйду.

Слезы наворачиваются. Она должна уйти. Я достаточно ее измучила.

— Посмотри на меня, — умоляет она.

Горячие слезы обжигают, медленно стекая по моим щекам огненными линиями. Я не могу встретиться с ней взглядом.

— Ты не можешь избавиться от меня, Лили. Ничто из того, что ты сделаешь или скажешь, не заставит меня уйти. Если ты не скажешь мне сейчас, то я услышу об этом через год...

— Остановись, — кричу я.

— ...три года, пять лет, десятилетие. Я буду ждать, пока ты мне скажешь, — она плачет — девушка, которая никогда не плачет, которая извивается при виде слез и плачущего ребенка. — Я люблю тебя. Ты моя сестра. Это никогда не изменится, — она сжимает мои руки. — Хорошо?

Все всплывает на поверхность. Я разражаюсь рыданиями, и она бросается в мои объятия, крепко прижимая меня к стулу. Я не говорю, что мне жаль. Я произнесла достаточно пустых извинений, чтобы хватило на всю жизнь. Это должно означать что-то.

Я отстраняюсь из объятий первой, но мы делим глубокое кресло, сидим рядом. Она держит свою руку в моей, ожидая, пока я сформирую то, что кажется неосязаемым.

— Я... я всегда думала, что со мной что-то не так, — я сглатываю, мой язык становится ватным. — Я так стараюсь остановиться, но не могу. И, будучи с Ло, я думала, что это все исправит. Я думала, что плохих ночей больше не будет, но это просто другой вид плохого.

У нее перехватывает дыхание.

— Это наркотики?

Я издаю еще один короткий смешок, слезы капают.

— Я бы хотела, тогда это имело бы больше смысла, — я делаю вдох. — Не хихикай, ладно?

— Лил, — говорит она. — Я бы не стала.

— Многие девушки так бы и сделали, — я встречаюсь с ней взглядом. — Я начала заниматься сексом с тринадцати лет, — я заправляю прядь волос за ухо, внезапно чувствуя себя маленькой. — У меня было больше партнеров на одну ночь, чем дней рождения... — я открываю рот, готовая к следующей волне правды, но остаюсь при своем мнении.

— Ты думаешь, что ты распутная? — она удивляется, нахмурившись. — Я бы не стала осуждать тебя за то, что ты так рано потеряла девственность, — она приподнимает мой подбородок пальцем. — Секс на одну ночь не делает тебя шлюхой. Сексуальность — это часть человеческой природы. Ни одна женщина не должна быть оклеветана за то, что пережила это.

— Это нечто большее, Роуз.

Хотя я могла бы воспользоваться ее поддержкой много лет назад, когда ворочалась в постели, полагая, что должна зачахнуть, прежде чем прикоснусь к себе, что мастурбация — это что-то для мальчиков. Все молодые девушки говорили то же самое. Они избегали этого слова, избегали тех, кто упоминал об этом, как будто только парни могут быть теми, кто прикасается к ноющей плоти девушек. Теперь это кажется таким нелепым.

— Объясни мне, — говорит она.

— Я сотни раз выбирала секс вместо семейных торжеств. Даже когда я знаю, что это неправильно, я продолжаю это делать. До того, как я была с Ло, я все время убеждала себя, что остановлюсь. На следующее утро, я бы открыла другой порносайт. И начала бы все сначала, — мои руки дрожат. — На что это похоже для тебя?

Ее глаза остаются широко раскрытыми в задумчивости.

— Ты зависима.

Я жду, что она рассмеется или убедит меня, что я все это выдумала.

— Лили, — говорит она очень тихо. — Ты знаешь, как это началось — почему ты такая? — ее щеки впали.

Я прочитала ее мысли. К тебе приставали? Подвергалась ли ты насилию? Тебя тронул кто-то из наших дальних дядей? Я часами сидела и гадала, не подавила ли я какое-нибудь травмирующее событие, но всегда получала пустые ответы.