Это так несправедливо.

— Почему я не могу заняться сексом?

— Потому что мы должны быть вместе! — кричит он. — Ты должна быть моей девушкой, — прежде чем я успеваю попросить его уточнить, он идет к двери, намеренно пытаясь избежать моих вопросов. — Я буду у бассейна.

Глава четырнадцатая

.

Я провожу большую часть дня, дрожа в душе, пытаясь заставить себя забыть Ло, мужчину-официанта и части тела. Мастурбация только расстраивает меня, и я опускаюсь на холодную плитку, выплакивая боль.

Ло сбивает меня с толку. Хочет ли он быть со мной? Или он просто боится, что я разрушу нашу ложь? Я не могу найти смысла в его словах, как бы усердно я их ни повторяла.

Я пропускаю ужин, но Роуз врывается в мою комнату и стучит в дверь.

— Что ты там делаешь?

Я закрываю кран и оборачиваю полотенце вокруг своей влажной, морщинистой кожи. Когда я выхожу из ванной, она оценивает мое состояние. Я бормочу: — Мы поссорились.

— Ты и Ло? — ее взгляд становится жестким. — Что он сделал?

Я качаю головой.

— Я даже не уверена, — снова наворачиваются слезы.

— Вот мудак, — говорит она, прежде чем подойти к моему чемодану. — Я знала, что за ужином что-то было не так.

Он выглядел разбитым? Мое сердце замирает при мысли о том, что Ло напился до беспамятства из-за меня.

— Как же? — я спрашиваю.

Она находит мой угольно-черный купальник и протягивает его мне.

— Он был очень тихим, — говорит она, на самом деле не делая ехидного замечания. — Он извинился и ушел пораньше, и я видела, как он сидел на палубе и любовался закатом.

— О, — тихо говорю я. Я тереблю пальцем купальник. — Для чего это?

— Поппи, Дэйзи и я собираемся в джакузи. Я подумала, что тебе следует присоединиться.

— Я плохо себя чувствую.

— Я знаю, но, может быть, окружение другими людьми, которые любят тебя, поможет.

Я не говорю о своем разбитом сердце. Мои руки дрожат, даже когда я держу ткань, и я не знаю, сколько еще я могу вынести без секса. Мне нужно найти официанта, но выражение лица Ло останавливает меня от движения. Я не хочу предавать его, и если есть что-то — только шанс, что это существует — я не хочу это разрушать. Ни за что. Но я беспокоюсь, что могу.

У меня нет сил спорить с Роуз. Поэтому я начинаю одеваться в купальник, сбрасывая полотенце.

— Ссора серьезная? — спрашивает она, сидя на кровати со скрещенными ногами.

Я бросаю на нее взгляд.

— Не делай вид, что не рада этому.

— Что? Мне не нравится твоя печаль, но я не собираюсь притворяться расстроенной, если вы двое расстанетесь.

— Почему ты так сильно его ненавидишь? — я завязываю ремешки на шее.

— Я не ненавижу его, — опровергает она. — Он раздражает меня, но я не испытываю к нему ненависти. Может быть, неприязнь, — она проводит пальцами по покрывалу в морском стиле. — Я не думаю, что он хорош для тебя. Неужели это так плохо, что я думаю, что ты можешь найти кого-то лучше?

— Нет, — шепчу я, теперь полностью одетая. — Но Ло и я... — я пытаюсь подобрать слова. — Можем быть мы не очень хорошо подходим друг другу, но иногда мне кажется, что он единственный парень, который мог бы меня полюбить.

И это правда. Потому что кому бы это понравилось? Девушка, которая спит с кем попало. Шлюха. Потаскуха. Мусор, подлежащий утилизации. Это то, что видят все.

— Ты слишком низкого мнения о себе, — говорит Роуз, вставая. — Если ты не любишь себя, Лили, как кто-то может любить тебя в ответ? — она обнимает меня за плечи. — И тебе не нужен парень, чтобы удовлетворить себя. Я бы хотела, чтобы ты это запомнила.

И я хотела бы, чтобы это было правдой.

Звезды мерцают над головой, пока все мои сестры нежатся в теплой, бурлящей воде в джакузи на носу яхта. В этот тихий час кажется, что мы единственные, кто существует.

Прошло тридцать минут, и я уже знаю, что это плохая идея. Струя за моей спиной ничего не делает, кроме как уводит мои фантазии в темные, чувственные места. И мой разум так часто блуждал, что я удивлена, что не заснула и не увидела сон о горячем сексе.

Все, что заставляет меня присутствовать, это многочисленные игры моих сестер, такие как «Я никогда не...», в которых я узнала, что Роуз и Дэйзи все еще девственницы. Рада за них. К счастью, Роуз уводит разговор подальше от семьи и отношений. В основном я слушаю, как Дэйзи рассказывает о своей неделе в Париже и милых моделях, что тоже не помогает моему делу.

Затем я слышу стук ботинок по деревянным доскам. Я оглядываюсь через плечо и стараюсь громко не вздыхать, не стонать и ничего не делать при виде привлекательного официанта. Он кладет для нас четыре полотенца и смотрит мне в глаза, явно подавая сигнал, прежде чем уйти.