На Калоева сильное впечатление произвело то, что «многовековое возделывание проса позволило черкесам создать множество его разновидностей». Далее он пишет: «Когда я проводил исследования по этому поводу у причерноморских шапсугов, то заметил у них несколько сортов проса: ашэфы (поздние), ашагучь (ранние), фычьо (созревающие в конце лета), гчыщ (созревающие в начале осени), хыныплъыжь (красные)». Адыгский филолог Зейнаб Керашева нашла в тех же шапсугских аулах еще большее количество наименований проса. Некоторые из них защищены от птиц, другие не боятся засухи. Особенно много сортов проса было у черкесов, проживавших на плодородных берегах Кубани. Например, в современном Шовгеновском районе Адыгеи мы обнаружили до десятка разновидностей “черкесского проса».

Золотых дел мастер француз Жан Шарлем с 27 июля по 10 сентября 1672 года путешествовал от реки Дон до Черноморского побережья и побывал в Шапсугии, Убыхии, Абхазии, Мингрелии, что на реке Ингури. Около полутора месяца Шарден гостил у причерноморских адыгов, абхазов и мингрелов, изучая и описывая их быт и традиции. Он отметил как эти народы возделывали кукурузу, какие блюда готовили из нее: «Ее сажают весной, как рис. Пальцами на почве делают небольшие углубления, закладывают туда семена и засыпают землей. Всходы растения имеют толщину большого пальца и вырастают в человеческий рост. В верхней части появляются початки, где вызревает кочерыжка, в каждой из которых до 300 зерен. Стебель кукурузы похож на коноплю. В октябре ее скашивают и выставляют вдоль плетней, чтобы быстрее и тщательнее высушилась. Дней через двадцать выдергивают початки. Рушат кукурузу перед приготовлением пищи, а пищу готовят перед потреблением. Она готовится быстро – не более получаса. К началу кипячения медленно перемешивают кухонной деревянной лопаткой и, не прилагая особых усилий, превращают в подобие теста. Затем ослабляют огонь, чтобы содержимое котла постепенно поджаривалось до определенной степени. Это блюдо белоснежное, однако, несоленое и тяжеловатое. Оно подается на специальных коротких досках. Черкесы называют данное блюдо пастэ, мингрелы – гъом. Пастэ легко отламывают руками. Черкесы, мингрелы, находящиеся под властью турок, грузины, абхазы и вообще все народы, проживающие от берегов Черного моря у пролива Памус Меотского моря (ныне Азовское море) до Трапезунда, вместо хлеба потребляют именно ее, другого равнозначного блюда нет. Они до того привыкли к ней, что хлебу из пшеничной муки предпочитают пастэ. В этом я убедился в большинстве мест, где удалось побывать. И это не так удивило меня, так как, потребляя вместо английских пудингов данное блюдо, до того привык к ним, что казалось неимоверно трудным вместо них есть обыкновенный хлеб».

В книге Дж. Фрэзера «Магия и религия» читаем: «Черкесы считают, что грушевое дерево оберегает животных. Они срубают в лесу молодое дерево, освобождают от веток и держат у себя как идол. В каждой семье имеется такое грушевое дерево, которое осенью под звуки гармоники и глашатая торжественно заносится в дом, сопровождая здравицами. Оно наряжается свечами, наверху водружается копченый сыр, и начинается хоровод вокруг него – поют, танцуют, едят и пьют. После завершения празднеств дерево выносится из дома, а вместе с ним выходят и люди, находившиеся там. Грушевое дерево ставится в надежное сухое место и держится там до следующей осени…».

Зоотехник и писатель Али Черкесов пишет: «Уважающий себя черкес никогда не садился верхом на кобылу, считая это неприличным; черкесы относились к лошадям не так как к обычным животным, а с братской любовью; черкес мог сам несколько дней подряд голодать, а своего коня всегда обеспечивал кормом; во время окота овец в отаре не допускалось лишнего шума, даже собаки уводились далеко от овчарни, чтобы не было слышно их лая, во избежание лишнего звука даже на кухне котел не чистили ножами. Черкесы презирали тех людей, которые плохо относились к животным, а утром начинали ухаживать за ними только после умывания».

Мужеством и красотой черкесов был восхищен английский исследователь Эдмонд Спенсер, который восторженно писал: «Когда в Пицунде я увидел кавказские народы, то сразу подумал, что они потомки греков… Эта мысль подкреплялась в нартских поселениях, к чьим словам прислушивались окружающие. Русские называют их натухайцами. Нет среди черкесов других племен, которые могли бы соперничать с ними по мужеству, чистоте крови, красоте людей».

В записях Эдмонда Спенсера, сделанных в XIX веке, читаем: «Черкешенки отличаются от других опрятностью и рукоделием: они до того крепко сшивают башмаки, что материал успевает износиться сам, прежде чем расшиваться, а их золотое шитье бесподобно красиво и надежно. Какую бы работу они не выполняли бы, четко проглядываются их высокое мастерство, компетентность, прекрасные навыки».

В своей книге «Путешествие в Черкесию» Спенсер пишет: «Я постоянно видел, как княгиня со своими дочерьми занималась золотым вышиванием. Черкешенки отводили этому делу определенное время. В доме, где я гостил, женщины, подобно древним предшественницам, временами ткали шерсть, лен и другие материалы. Изделия черкешенок предназначались не только для семьи и собственных нужд. Из верблюжьей и козьей шерсти они готовили прекрасные одеяла, подушки для седла, конские сбруи, восхитительные ножны для кинжалов и шашек. В приготовлении различных блюд и выбивании масла черкешенкам не было равных. Очевидно было, что женщины были к тому же и умелыми земледельцами, и пока они полностью не заканчивали работу, не наряжались».

Спенсер отмечал удивительное трудолюбие и черкесских мужчин. Он писал; «Князь, у которого я гостил, был отменным работягой. Он сам, своими руками, построил дом и другие строения, находящиеся во дворе, столярничал, ткал шерсть, настраивал личный пистолет и ружье, прекрасно изготавливал лук и стрелы к ним. Вместе с сыновьями пахал в поле, занимался скотом, находящимся на горных пастбищах. После завершения полевых работ, когда земля накрывалась снегом, они возвращались домой и ткали красивые ковры. Кроме указанных работ, хозяин дома, где я гостил, выполнял множество других дел. К примеру, для ружья он сам готовил пули и порох. Как говорится, у него не было ни минуты свободного времени – всегда был занят делом».

Англичанин отмечал: «Каждый черкес безумно любит кабардинскую породу лошадей за чрезмерную выносливость, божественную красоту и быстроту. Ни одна порода лошадей, включая знаменитые на весь мир арабскую и английскую, не может конкурировать с черкесскими. И я не верю, что существуют другие, которые могли бы состязаться с «черкесами» по выносливости и неиссякаемой силе, адаптации к различным рельефам местности, смелости, быстроте преодоления горных преград и молниеносности передвижения на равнине».