Нелл смотрела, как я распаковываю ее, уперев кулаки в бедра.

— Я знала, что ты это сделаешь, как только ты ушел. Что, если я не хочу, чтобы люди видели мои дерьмовые произведения, которые я сделала на кухне?

— Тогда ты можешь закрыть глаза? — предложил я, поспешно найдя столик и подтащив его поближе к тому месту, где она сидела. — Эти штуки так же хороши, как и все остальное здесь. Я имею в виду, что на самом деле в современном искусстве речь идет не о точности и техничности. А о том, чтобы иметь что-то, что говорит с людьми, верно? Ты, очевидно, чертовски хороша в этом, когда делала все эти скульптуры, и ты должна сделать это ради себя, попробовать.

Нелл положила свои руки на мои, когда я вытаскивал одну из ее фигурок из коробки, и попыталась остановить меня.

— Гарри. Я никогда не показывала их людям. Просто Дэйви, он слишком мил, чтобы сказать мне, как все плохо.

— Что, если твой школьный учитель просто завидовал? Может быть, ему не нравилось иметь ученика, который был лучше его.

Она рассмеялась.

— Какие-нибудь другие теории?

— Одна. — Я поднял миску, которую держал, чтобы она могла получше рассмотреть. — Ты когда-нибудь замечала, что почти каждая вещь, которую ты здесь вылепила, смутно… сексуальная?

— Э-э, что? Я думаю, я бы поняла, если бы я была какой-то скрытой... — Нелл замолчала, наклонив голову и посмотрев на миску. — Я имею в виду, хорошо. Я могу понять, как ты мог привести такой аргумент, она немного похожа на влагалище, но это не так…

Я достал из коробки скульптуру женщины.

— А эта?

— Может быть, слегка фаллическая?

— А это? — Я поднял еще одну.

Нелл скрестила руки на груди и издала раздраженный звук.

— Хорошо, так что, может быть, у меня какое-то подавленное сексуальное напряжение или что-то в этом роде. Я не понимаю, как это что-то значит?

— Это означает, что куст с пенисом не был полной ошибкой. Это как раз в твоем стиле.

Нелл усмехнулась.

— Мой стиль — случайно превращать все, к чему я прикасаюсь, в смутное изображение гениталий?

— Да! Это почти как сверхдержава.

— Это, должно быть, худшая сверхдержава, о которой я никогда не слышала.

— Пожалуйста, Нелл. Просто попробуй. Если не для себя, то сделай это для меня.

Она скривила губы и уставилась на коробку.

— Ладно. Но если кто-нибудь подойдет и посмеется над ними, мы все это соберем и подожжем всю коробку.

— Если кто-нибудь будет смеяться над ними, я лично удалю их из здания.

Вздохнув, Нелл помогла мне распаковать коробку и расставить все свои скульптуры на столе. Как только мы закончили, я сделал шаг назад и попытался охватить взглядом всю экспозицию.

— Знаешь, — сказал я. — Я думаю, что, видя всю эту твою другую работу, нога и яйца смотрятся лучше.

Нам пришлось подождать всего несколько секунд, прежде чем вокруг стенда начали собираться заинтересованные группы людей. Я заметил множество нахмуренных бровей и взволнованный шепот дилеров своим клиентам.

Первым ко мне подошел мужчина в фиолетовой аскотской куртке с тонкой, как карандаш, бородкой.

— Каково ваше текущее предложение по статуэтке женщины?

— Ах, — сказал я. Я скрыл свой восторг и сразу вошел в роль агента Нелл. — На самом деле мы выставили несколько предложений по этому поводу, но два наших ведущих участника торгов заинтересованы в покупке статуэтки вместе с несколькими другими предметами в комплекте. Нам понадобится значительное предложение, чтобы подумать о том, чтобы отказаться от них. — Я виновато пожал плечами. — Они говорили о шестизначных цифрах, и...

— Четыреста тысяч, — сказал мужчина.

Я издал какой-то горловой звук. Четыреста тысяч. За свою карьеру я заработал целое состояние, представляя интересы авторов, но это число ошеломило даже меня. Мой брат был одним из самых выдающихся авторов в мире, и ему повезло получить аванс, близкий к этому, за новую книгу.

— Он сказал четыре тысячи долбаных долларов? — Нелл прошептала так громко, что я был уверен, что мужчина мог ее услышать.

Я прочистил горло.

— Нет, нет. Конечно нет. Он знает, что нельзя оскорблять вашу работу таким низким предложением. Он сказал, четыреста тысяч.

Нелл отступила назад, и ее лицо побледнело.

— Сколько это нулей?

— Простите, — сказал я, жалея, что не могу на время завернуть Нелл в одеяло и отложить ее в сторону. — Мы не часто вытаскиваем ее из студии.

Мужчина терпеливо улыбнулся.

— Все в порядке. Вы примете наше предложение?

— Я бы хотел. Но самая низкая цена, которую мы могли бы себе позволить, учитывая наши текущие ставки, составила бы полмиллиона. Что-нибудь меньшее, чем это, и мы предпочли бы оставить торги открытыми по этому предмету.