— Еще несколько часов.

— Если это твоё «гремучее масло» не сработает…

— Не потей, Каграт! Жира ты мне, конечно, с гулькин нос отсыпал… Но порода в ущелье мягкая, рыхлая, песчаник да известняк, осыпется зараз… Нужно её только хорошенечко подтолкнуть.

Крупицы селитры, тщательно очищенные от примесей грунта, горкой лежали на деревянном подносе. Их требовалось растворить в теплой воде, осадить добавлением поташа, а затем, удалив осадок, упарить раствор до образования на дне посудины прозрачных шестигранных кристаллов. При добавлении купоросного масла эти кристаллы образовывали селитряную кислоту, которую можно было выделить из полученной жидкости обычной перегонкой. Кислота в смеси с вязким сладковатым сиропом, оставшимся в посудине после удаления мыла, и была тем смертоносным веществом, ради которого Саруману и пришлось затеять всю эту хлопотную и сомнительную возню.

В некоторый тупик волшебника поставило отсутствие перегонного куба. Приходилось, видимо, собирать эту нехитрую установку из подручных материалов — вот только из каких, если селитряная кислота способна разъесть и дерево, и железо?.. К счастью, в обозе нашлось несколько стеклянных бутылей разного размера, из которых, сквозь зубовный скрежет Каграта удалив содержимое (это был спирт и чернила), можно было попытаться смастерить простенький перегонный куб. Но тут возникала другая трудность — как в перегонной емкости проделать круглое и достаточно ровное отверстие?

Поразмыслив, Шарки позаимствовал у бедняги Гуртца одну из оловянных ложек. На бок бутыли большего размера маг насыпал в нужном месте, чуть ниже горлышка, горку мокрого песка, палочкой проделал в песке воронку необходимого диаметра и влил в полученную форму немного расплавленного олова. Через минуту-другую, когда олово остыло и затвердело, осталось только извлечь из получившегося сквозного отверстия оловянный конус. В образовавшуюся круглую скважину волшебник вставил другую бутылку, с высоким и узким горлышком, и обмазал получившийся стык глиной. Таким же манером он проделал отверстие в донышке бутыли-охладителя, чтобы через него стекал в подставленную емкость полученный конденсат. Перегонный куб (или хоть что-то, отдаленно на него похожее) был готов.

Сам процесс перегонки занял несколько часов. Раствор селитры с купоросным маслом, смешанный в бутыли-емкости, кипел на огне, поднимались к охладителю пары кислоты, стекали бесцветными капельками в стеклянный пузырек из-под чернил. Главной трудностью было выдержать нужную температуру нагрева, не допуская побурения раствора, да и бутыль-охладитель приходилось время от времени поливать холодной водой, чтобы ускорить процесс образования конденсата; тем не менее Саруману, к собственному удивлению, в итоге удалось обзавестись парой стаканов бесцветной прозрачной жидкости — селитряной кислоты. Поскольку к этому времени почти стемнело, дальнейшие телодвижения следовало отложить до рассвета, ибо для завершающей, самой опасной и ответственной стадии процесса, тусклого и неуверенного света факелов было явно недостаточно.

— Есть загвоздка, Каграт, — сказал Шарки подошедшему вожаку.

— Какая?

— «Гремучее масло» взрывается от толчка. Это значит, что для того, чтобы вещество рвануло, кто-то должен ударить по нему молотом или обухом топора… или хотя бы камнем.

— Пусть Шавах этим займется, — проворчал кто-то из орков. Да, живодера Шаваха не особенно любили даже сородичи. — Или можно кого-нибудь из «крысюков» для этой цели отрядить… Тебя, например.

Такой поворот дела Саруману отчего-то в голову не приходил.

— Ладно, посмотрим, — пробормотал он. — Может быть, удастся обойтись и без этого…

Самое тёмное время суток — полночь — миновало, и орки принялись спешно сворачивать лагерь. Вещи были подготовлены и уложены ещё с вечера, мулы накормлены и напоены — оставалось только запрячь их в повозки, поднять пинками «крысюков» и построить их в колонну. Обоз под предводительством Радбуга уходил тихо и быстро — вдоль реки, к северо-восточному выходу из долины. В опустевшем лагере остались лишь Шарки да несколько уруков — им предстояло довершить начатое дело, а потом налегке догнать ушедших вперёд сородичей.

О том, что случится, если он ошибся в расчетах, и его отчаянно-рискованный опыт все-таки не удастся, Саруман предпочитал не думать.

Когда они с бравым главарем подошли к ущелью, где по-прежнему стояли в заставе полдюжины кагратовых лучников, уже совсем рассвело.

— Что лошадники? — спросил вожак у одного из уруков.

Тот пожал плечами.

— Пока на рожон не лезут… Но какая-то движуха у них там, в лагере, происходит.

— Небось не танцы затеяли… — Каграт, сжимая рукоять скимитара, глухо зарычал. — В атаку готовятся, коневоды вонючие…

Саруман подошел к неглубокой яме, выкопанной в заранее выбранном месте под стеной ущелья, осторожно опустил в неё глиняный горшок, наполненный смесью глицерина и селитряной кислоты. В последний момент он догадался добавить в этот гремучий состав несколько горстей песка, чтобы «масло» не взбаламутилось и не рвануло у него в руках в самую неподходящую минуту.

— Уводи своих, — сказал он Каграту.

— Всех?

— Да.

Вожак засомневался:

— Ущелье останется без охраны. А если лошадники сюда сунутся…