— В подземельях… — помолчав, задумчиво протянул он наконец. — Кажется, на этих подземельях тут свет клином сошелся. Кстати…

— Что?

Саруман, взболтнув фляжку в руке, приложился к горлышку и сделал несколько долгих жадных глотков. Утер губы рукавом.

— Радбуг сказал, что где-то в подземельях имеется ход, ведущий прочь из Дол Гулдура. Не знаю уж, насколько это правда…

Гэдж смотрел на чайник: местами закопченный, с чуть вмятым боком и щербинкой на носике, битый жизнью, но все равно блестящий и самодовольно-круглый, весело насвистывающий свою жизнерадостную уютную песенку. Мне бы твою несминаемую металлическую самоуверенность, подумал он уныло. Ему вспомнилось, как он прятался в пещере шаваргов, вжимался там в дальний темный угол, и откуда-то из тоннеля, уходящего дальше, в непроглядный мрак, тянуло холодом, страхом и сырым кисловатым сквозняком.

— Ну, может, и правда. В этих поганых подземельях балрог ногу сломит. Нет у меня желания туда соваться… Или ты мыслишь удрать отсюда через этот ход?

Саруман сидел, свесив голову на грудь, бессильно опустив руки. Вновь задумчиво взболтнул фляжку — содержимого в ней оставалось меньше половины.

— Вряд ли из этого что-то выйдет. Вот если бы я мог раздобыть «эстель», Гэдж — тот, настоящий…

Он вздохнул и что-то неразборчиво пробормотал под нос. Гэдж снял чайник с огня и заварил в кружке горсть сухих ягод ежевики. Подумал, добавил в чай несколько капель снадобья, которое Шарки приготовлял для Каграта, и придвинул кружку приунывшему волшебнику.

— Слушай, — сказал он мрачно. — Я тут прикинул… пожалуй, я мог бы спрятаться под днищем одной из телег, когда очередной обоз пойдет за хлебом. — Он уже давно обдумывал эту мысль, вертя её в голове так и этак, тщательно обсасывая со всех сторон, словно леденец. — У меня есть шанс выбраться из Замка беспрепятственно, я-то не ношу ошейник.

Саруман хмыкнул.

— Ну, допустим… А что потом? Пойдешь к Келеборну и будешь требовать у него обратно свой амулет? Не говори глупостей…

— Этот паршивый сноб не имел права присваивать «эстель» себе!

— Этот паршивый сноб наверняка имеет иное мнение на сей счет. Это во-первых.

— А во-вторых?

— Это слишком опасно. Тебя убьют, если поймают. Если не орки, так эльфы… Думаешь, Келеборн ждет тебя с хлебом-солью и распростертыми объятиями? Забыл про лориэнский приказ без суда и следствия убивать любого орка, переступившего границу страны?

— Ну… я там не совсем чужак, — неуверенно пробормотал Гэдж. — Они меня знают.

— Вот именно поэтому и постараются не промахнуться, — процедил Саруман. — Друг мой Гэдж, и когда только иссякнут твои запасы наивности?

— Надо поговорить с Радагастом. Может, он сумеет что-нибудь придумать?

— Радагаста больше интересует урожай репы и прыщи на заднице какого-нибудь блохастого ежа, чем вся эта суета вокруг Замка. Да и не станет он затевать ссору с эльфами из-за какого-то невнятного амулета. Нет. Это не выход, Гэдж. — Саруман вдруг рывком поднялся и принялся взволнованно мерить шагами тесную комнатенку. — Ничего, не переживай, я что-нибудь придумаю… надо только найти способ обойти заклятие ошейника… — Он резко остановился. — Сегодня кое-что произошло. Я неосознанно воспользовался магией, чтобы не позволить свершиться преступлению. Смотри! — Он вскинул руку, и на ладони его замерцал волшебный огонек — неуверенный и дрожащий; лицо мага сделалось серым от напряжения, он тяжело, сдерживая стон, перевел дух. На мгновение огонек вспыхнул ослепительно — и погас, оставив перед взором голубоватый светящийся след. Саруман неуклюже рухнул на лавку и, морщась, потрогал ошейник.

— Вот, — сказал он хрипло. — Это — всё. Пока.

— Нет, не всё, — тихо возразил Гэдж. — Это — волшебство…

— Невеликое, прямо скажем. Но я, кажется, сумел нащупать в чарах ошейника кое-какую слабую точку. Только сам не до конца понял, как и где… Ах, леший, да если бы этот дурень Гэндальф не подменил «эстель»…

— Тише, — пробормотал Гэдж. — Что это?

Его чуткое орочье ухо уловило шорох под окном — тихий, едва слышный. Ставни были закрыты — но как много довелось увидеть незваному визитеру в крохотную щель между створами… если там действительно кто-то был? Гэдж схватил фонарь и выскочил на крыльцо, но снаружи никого не нашлось — двор оказался безлюден и пуст. Лишь откуда-то издалека, из-за лабиринта замшелых стен доносились приглушенные расстоянием возгласы и грохот барабанов — там все еще продолжался праздник.

— Кто там? — быстро спросил Саруман. Он тоже подошел ближе — и стоял за плечом орка, бледный и осунувшийся, держась рукой за стену.

— Никого, — пробормотал Гэдж. — Думаешь, кто-то что-то видел?

Замок молчал — безмолвный, жуткий — нависая со всех сторон, будто прислушиваясь, ловя невидимым ухом витающие вокруг тайны, стараясь ни упустить ни малейшего звука. Мрачная цитадель крепко хранила в себе свои темные секреты — и оставалось верить, что так же надежно она будет хранить и чужие…

Саруман медленно привалился спиной к стене и прислонился к ней затылком. Прикрыл ладонью глаза.

— Гэндальф говорил тебе о том, что ему предлагали в Башне?

Вопрос застал Гэджа врасплох:

— Н-нет… По-твоему, ему что-то предлагали?

— Наверняка. Но он отказался. Поэтому и очутился в подвале.

— А ты бы, значит, не отказался? — помолчав, спросил Гэдж. — Если бы тебе… предлагали, а?

Саруман отнял руку от лица и внимательно посмотрел на него. Глаза мага лихорадочно поблескивали в сизом полумраке комнаты.