— Странно… С чего бы это?

— Так ведь она видала из окна, как вы заступались за тех бедных девчонок. А вчера кто-то из негров слыхал, как вы просили за ту негритянку, что померла… Слухи среди челяди разлетаются быстро.

Элизабет застыла, не донеся сандвич до рта.

— Так я же ничего не добилась, — пробормотала она.

Анна пожала плечами.

— И что с того? Похоже, вы первая, кто отнесся к этим бедолагам по-человечески.

Элизабет отхлебнула холодного лимонада. В носу защекотало от подкативших слез. Как бы ей хотелось помочь этим людям! Но что она может сделать? Ни Джеймс, ни его мамаша даже слушать ничего не хотят…

За окном уже начинало смеркаться, когда неожиданно распахнулась дверь, и на пороге показался Джеймс. Элизабет вздрогнула и уставилась на него.

— В чем дело? — без обиняков начал он. — Почему ты не спускаешься к ужину?

— Я не очень хорошо себя чувствую… — пробормотала она.

— Вздор! Ты выглядишь совершенно здоровой. — Его взгляд упал на поднос с остатками еды. — Для больной у тебя подозрительно хороший аппетит.

Элизабет уныло переглянулась с Анной. Она как раз собиралась доесть эти сандвичи, но теперь придется тащиться вниз и сидеть с этой семейкой за одним столом.

Джеймс приблизился, и Элизабет почуяла запах спиртного у него изо рта. Она невольно вжалась в кресло, но он схватил ее за руку и заставил встать. В голове промелькнуло воспоминание о непотребстве, к которому он ее вчера принуждал, и к горлу подкатила тошнота.

— Не трогай меня! — со злостью выпалила она.

— Живо спускайся в столовую! Ты не будешь, как крыса, есть в своей норе!

Внизу уже накрыли стол. В начищенных канделябрах горели свечи, и в их желтом мерцании поблескивало столовое серебро. Когда подали ужин, Джеймс начал вновь разглагольствовать о политике.

— Мы должны отделиться от Севера! — заявил он, дергаными движениями ножа разрезая стейк. — Какого дьявола эти вшивые янки указывают нам что делать? Пусть они в своих вонючих нью-йорках творят что хотят, а это наша земля. Мы здесь хозяева! Мы!

Он бахнул кулаком по столу с такой силой, что зазвенела посуда. Миссис Фаулер с напускным сочувствием покачала головой.

Элизабет сделала вид, что ее это не касается. Женщине не пристало интересоваться политикой. Но все-таки она тревожилась из-за того, что в стране назревает раскол. Если Юг решит отделиться, разве Север просто так позволит ему уйти?

— Что случилось, дорогой? — медовым голосом поинтересовалась миссис Фаулер. — Почему ты так взволнован?

— Эти грязные политиканы опять взвинтили тарифы на импорт! — с возмущением сказал Джеймс. — Теперь все подорожает, а янки снова набьют карманы за наш счет. Скажи, ма, почему мы должны кормить этих торгашей?

— Ох! — Свекровь сокрушенно покачала головой. — Надеюсь, Господь покарает этих мерзавцев!

Элизабет не поднимала глаз от своей тарелки, но всем нутром ощущала испепеляющие взгляды, которые Джеймс и его мамаша бросали на нее. Она будто олицетворяла для них ненавистных янки, и ей казалось, что стоит пошевелиться или что-то сказать, как они вцепятся ей в глотку, словно свора бешеных псов. Поэтому она молча ковыряла вилкой гарнир.

Роза и Сара прислуживали за столом, и когда они подходили, чтобы подлить вина или сменить тарелку, Элизабет невольно косилась на их скрытые под рукавами запястья. Она заметила, что у Розы из-под белоснежного манжета выглядывает кусочек бинта.

«Бедняжки, наверное, им очень больно», — подумала Элизабет, и у нее окончательно пропал аппетит.

Когда ужин закончился, она хотела сразу подняться наверх, но, взглянув на хмурого мужа, передумала. Ладно, для приличия она побудет с ними еще какое-то время, а потом улучит подходящий момент и уйдет.

Они вышли на террасу и уселись в кресла-качалки. В жаровнях трещал огонь, а Майк без устали работал опахалом, отгоняя комаров.

— За ужином ты не проронила ни слова, дорогая. — Элизабет вздрогнула, услышав голос мужа. — Тебе неуютно в нашем обществе?

Она повернулась к Джеймсу. Тот с легкой усмешкой смотрел на нее, поигрывая бокалом бренди в руке.

«Буду играть по их правилам», — решила Элизабет и с самой сладкой улыбкой ответила:

— Ну что ты, дорогой, я наслаждаюсь вашим обществом. Просто ты говорил о политике, а я ничего не смыслю в подобных вещах, и боялась сморозить какую-нибудь чепуху.

— Не притворяйся дурой, — глумливо бросил Джеймс. — Будь ты южанкой, я, может, и поверил бы. Но у женщин-янки всегда есть собственное мнение на любой счет. Скажи нам, что ты обо всем этом думаешь?

— С каких пор тебя стало интересовать мое мнение? — фыркнула Элизабет.

— Мне просто любопытно, как другая сторона смотрит на этот вопрос.

— Под «другой стороной» ты подразумеваешь северян?

Джеймс кивнул, и Элизабет, промочив горло вином, сказала:

— Если Юг вздумает отделиться от Севера, боюсь, начнется гражданская война.