Подкатили мы, естественно, к служебному входу.

Немолодой охранник, безликий, как и множество охранников на работе, вежливо выспросил у нас документы и, дежурно улыбнувшись, бросил несколько фраз в личный микрофон на общей связи.

Я сканировал пространство, пока было тихо. Человеческие мозги работали без возмущений и даже без двустороннего флера, который появляется обычно при использовании лживых барьеров. Некоторые были изрядно на взводе, но это и неудивительно. Заказанное нам дело все-таки не смогло ускользнуть от внимания общественности. А жаль.

Нашего заказчика я узнал немедленно.

Во-первых, разумеется, у нас была его голография. Во-вторых, его мыслефон был очень напряжен и сиял всеми опознавательными знаками большой проблемы. В-третьих, он вышел из дверей едва ли не бегом и решительно направился к нам. Короче, именно этот симпатичный пожилой человек с замашками английского лорда и глазами как сигнальная бляшка старинного звонка и был нашим клиентом. Ошибиться было невозможно. Крепкая, немного полноватая фигура в отлично сидящем дорогом костюме, сшитом на заказ, холеные руки с квадратными ногтями, бегущая походка замотанного делами человека. Но я не сомневался, что, когда надо, этот джентльмен сможет показать и степенность и чопорные манеры высшего класса.

Конечно, его показное радушие было всего лишь заботой о своем благополучии, но и это лучше, чем ничего. Скажем честно, обычные люди, нанимающие нас, даже очень богатые и так называемые «хозяева жизни», не любят паранормов и не очень-то стремятся впускать их в свою жизнь, как и любой непонятный и опасный предмет. Трудно любить или даже относиться хотя бы с симпатией к тем, кто настолько иррационально сильнее тебя и совершенно неуправляем привычными методами. К слову, сами паранормы в «хозяева жизни» обычно не стремятся. По разным причинам. За себя же могу сказать только одно – скучно.

– Господин Стаковски. Господа?..

Его голос прозвучал у меня в двойном воспроизведении – его мысли внутри и их звучание снаружи. Мысли, конечно же, различались. «Надо же, даже не опоздали, мерзавцы. Не обманул, сукин сын». И роскошный, двойного дна взгляд на Оскара. Потом на нас – оценивающе радушно. Я вообще всегда удивлялся, сколько слоев может быть у обыкновенной человеческой улыбки.

Безмятежно улыбаясь в ответ, я транслировал информацию из его головы всем остальным. И с удовольствием отмечал, какое впечатление производят наши улыбки на нанимателя. Первые мысли всегда дают настроиться… правильно.

– Мартин, Джон, Кай – мои компаньоны. Господа, господин Лукас – наш клиент.

Оскар представлял каждого из нас, кивком головы указывая, кого именно. Клиент благодушно, но слегка нервно держал приветственную улыбку и коротко дергал головой на наши равнодушные полупоклоны. В конце Оскар широким жестом указал на почти изведшегося нанимателя и сообщил то, что мы уже и так знали: его имя. Приветственный ритуал – зануда Стаковски.

Через минуту мы наконец покончили со всей этой чепухой и двинулись собственно на осмотр места происшествия. Проблема, для решения которой нас вызвали, начиналась именно там.

Музей был уже закрыт. По залам бродили, доделывая свои дела, усталые служители и уборщики. Свежей ночной смены пока не было видно. Еще не отчищенный от дневной нагрузки, но ухоженный паркет – разное дерево и узор в каждой зале. Воздушные контуры стеклянных и силовых полей витрин и стеллажей. Высокие резные, крепко зафиксированные открытые двери. Мелкие таблички, которые я не успевал просматривать, проходя мимо. И стойкий запах человеческих мыслей. От совсем свежих, еще не поблекших, до уже почти развеянных в небытие.

Как это ни странно, но мысли действительно оставляют своей след некоторое время. Как электричество в воздухе. Все зависит от силы и эмоционального окраса. Чем ярче, тем дольше будет держаться. Хотя при хорошем сканировании можно считать даже отпечатки прошлых поколений. Конечно, для этого весьма желательна какая-нибудь основа, кроме места и его ментальности, хоть старая перчатка. Но серьезно этим занимаются совсем уже повернутые специалисты. Впрочем, даже такой далекий от всех этих древностей и умений, я могу вычислить средней сложности фон в помещении на неделю-две назад.

Сейчас же, здесь, я чувствовал себя пловцом, продирающимся сквозь воду, неожиданно оказавшуюся желе, причем многослойным и из разных продуктов. Я мог бы взять под жесткий контроль свой Дар и перекрыть некоторые каналы восприятия. Но пока я в работе, я не мог себе этого позволить. Безопасность превыше всего. Здесь я на все двести процентов согласен со Стаковски.

Перед входом в очередной зал мы притормозили у блестящей таблички и четырех вооруженных охранников, которые фонили на моем уровне усталой внимательной агрессией: их еще не сменили. Двое из полиции, двое из охранного агентства. Вообще-то они должны были постоянно патрулировать залы, но сейчас, намотав за рабочий день не одну милю по надоевшим уже помещениям, они просто устало переговаривались вполголоса и ждали своей смены. Пришлось, конечно, размыть наши образы в их сознании. Небольшая, но весьма полезная предосторожность.