Иногда, как мне кажется, паранорм и параноик одно и то же.

Бронзовая табличка, рядом с которой мы затормозили, гласила: «Религии Америки. Доколумбова эпоха». И проставленные цифры веков.

Я пропустил мимо ушей то, что господин Лукас нес насчет исторической ценности и прочего околопафосного бреда.

Его мысли все равно транслировались вторым слоем восприятия, и это было куда как информативнее.

Я не очень вежливо обогнул его и зашел в первый зал, открывающий означенную на табличке тематику.

Первое чувство, которое я ощутил, было скорее неприятным. Впрочем, в телепатии вообще не много приятных ощущений. Но здесь…

Даже я, специалист, нетренированный по историческому профилю сканирования, ощутил этот оглушающий запах. Запах крови.

– Инки, – раздался в моей голове голос Кая. Он присоединился ко мне, оставив Оскара и Джо кивать с умным видом на словоизвержения усевшегося на любимого конька господина Лукаса. В любом случае ни О'Келли, ни Оскар сейчас не были так уж необходимы для осмотра.

Собственно, первое, на что я наткнулся, был огромный, почти не антропоморфный каменный идол. Его свирепое лицо выражало такую невероятную жажду власти, что любой сумасшедший с гипертрофированным комплексом Наполеона мог почувствовать себя не более чем младенцем, гордящимся своим первым обгаженным памперсом. Я же просто превратился в столб от ментального потока, который обрушился на меня от этого произведения исторического искусства. Я почти видел блестящие струйки крови, стекающие на представленный здесь алтарь. Я почти слышал все вопли и песнопения, что окружали эту чудовищную фигуру все ее долгое существование. Я почти услышал…

Струйки крови чуть не коснулись моих начищенных ботинок, и я брезгливо отступил.

Я толкнул Кая, Кай толкнул меня и… мы благополучно ушли из зоны прямого восприятия ментальной исторической действительности, чтоб ей сгореть. Я уцепился за плечо телекинетика, он толкнул меня кейсом ноута, и мы дружно сделали еще пару шагов в сторону. Идущее за нами трио из одного болтуна и двоих паранормов даже не отреагировало на эти наши странные танцы. Я знал, что сейчас наше дело – собрать как можно больше информации, а уж обработкой можно заняться и позже, не отвлекаясь больше ни на что.

– Инти! Что б ему… – Кай не любил ругаться, но иногда мог так приложить, что вроде и не понятно, но очень почему-то обидно.

– Что?

– Бог этот. Создатель. Верховное божество у инков, между прочим.

Но тут нас заметила и нагнала наша покинутая троица, и не успел ничего больше спросить.

– Пойдемте, пойдемте скорее! Здесь и смотреть не на что. Просто старинные ритуальные камни.

Это для нашего заказчика они были «ритуальные камни», а для меня каждый из этих образчиков мастерства резчика по камню давал такой фон, что проще было переночевать в морге, чем задержаться около такого счастья на полчаса. Но это, конечно, только если мои каналы полностью в работе и восприятии. Н-да, по музеям мне всегда стоит ходить, так сказать, «застегнувшись на все пуговицы» на ментальном уровне. Здоровье дорого, да и я не такой уж поклонник древностей.

Миновав пару залов с прочим историческим добром и поднявшись на этаж по широкой вульгарной музейной лестнице, мы оказались в просторном и, что самое главное, удачно освещенном помещении. Демонстрационные ниши тут были практически все на силовых полях и не очень-то большого размера.

Я кожей ощутил напряжение энергий.

– Вот.

Наш вынужденный гид гордо ткнул в табличку, которая гласила: «Религиозно мистические атрибуты из драгоценных материалов».

– Это гордость и самая большая проблема нашей выставки.

Господин Лукас опять почти побежал впереди нас, указывая дорогу. По ходу он небрежно махал рукой по сторонам.

– Золото. Драгоценные камни. Алмазы. Серебро разного времени. Если бы вы знали, чего мне стоило уговорить владельцев этих сокровищ согласиться выставить их на обозрение. Если бы вы… Ну, конечно, большую часть коллекции я предоставил сам, это помогло убедить, что… Но сейчас… все пропало, почти все пропало!

Мы шли за этим человеком, стараясь не вслушиваться в его болтовню хотя бы потому, что его витиеватые ругательства по менталу развлекали нас и давали информации куда больше, чем мог бы дать даже самый внимательный его допрос.

– Вот. Это было здесь. Ума не приложу, как и кто это мог сделать!

Подставка в виде ступенчатой пирамиды с усеченным верхом была, разумеется, пуста. Силовое поле прозрачным шаром окутывало подставку, и нарушать эту прозрачную мягкость совершенно не хотелось.

– Вот он.

Несчастный владелец утраченного чуда достал из внутреннего кармана голофото и протянул его Оскару.

Это был один из лучших и уж точно самый дорогой экспонат – 20 фунтов 9 унций чистого золота. И это если не считать художественной и несомненной исторической ценности.