Егоров ахнул, а Добровин восхитился!

– Ну и Кухаров! Ну и мастер! Ведь ты понимаешь, что он сделал? Он за одну ночь перетянул тебе твои уроды на модельную колодку! Ведь это надо уметь! Ты можешь это оценить?

Егоров мог это оценить и оценил уже, но как это практически осуществить – не знал! То есть он знал, что в обычных условиях за эту работу просто платили деньги, и всё! Но как платить деньги своему подчинённому? Он не знал, можно ли это, как это делается, может быть, отнести деньги в финчасть? Добровин же со знанием дела сказал:

– А при чём тут финчасть? Что это, мастерская тебе делала? Да они и не принимают никаких заказов, у них своего ремонта не оберёшься! Финчасть! Придумает тоже! А ему денег дать? Обидится, наверное! Вряд ли он из-за денег старался! Тут, наверное, что-нибудь более серьёзное. А ты попросту! Словами поблагодари, руку пожми, или, ещё лучше, табачку поднеси, пачечку. Есть ещё у тебя?

В общем, вопрос о награждении Кухарова не был решён. А Егоров волей или неволей вынужден был надеть свои, ставшие новыми, сапоги и пошёл в них. Уже в столовой командиры обратили внимание на них, а в штабе, куда Егоров был вынужден зайти по делу, его увидел сам Рамонов.

Ответив на приветствие Егорова и пожав ему руку, Рамонов уставился на сапоги Егорова и несколько мгновений молча смотрел на них, затем спросил:

– Великолепные сапоги! Но ведь это же кирза?

– Так точно, товарищ майор! Кирза!

– Смотрите-ка, оказывается, из такого материала можно сделать совсем неплохую вещь? Очень хорошие сапоги! И, заметьте, при хороших сапогах и осанка совсем другая. Очень интересно!

Майор Рамонов был, оказывается, более тактичным, чем предполагал Егоров, и не стал допытываться, какими путями у него оказались такие сапоги. Но интендант третьего ранга Комлев был более любопытным и настойчивым и прямо вцепился в Егорова, требуя сказать, кто ему переделал сапоги.

– Не в нашей мастерской? А где тогда? Вы же в город не ездили, никуда не отлучались! Петров, что ли? Он и так занят! Ну, кто же сделал?

С трудом освободился от него Егоров, с ещё большим трудом не раскрыв ему тайну своих сапог.

В оркестре всё было благополучно. Люди занимались, работали. Кухаров и вида не подал, что он в чём-то «повинен». Во время перерыва Егоров подозвал его, отвёл в сторону и, не скрывая своих благодарных чувств, сказал ему:

– Ну, Кухаров, спасибо вам. Я не ожидал такого мастерства и такой быстроты. Сапоги мне очень нравятся, очень, и я даже не знаю, как вас благодарить! Скажите мне попросту, сколько я вам должен?

И тут, к своему удивлению, он увидел, что Кухаров побледнел, губы у него задрожали и в глазах появились какие-то подозрительные блёстки.

– Обижаете, товарищ старший лейтенант! Я вам как другу, как брату, от всей души! Первый, кто выслушал меня и не обругал, не читал морали, не запугивал, вы были. Как же мне смотреть на вас! Да я…

Егоров взял его левую руку и крепко пожал! Пожатием не командира, не старшего. Пожатием друга и человека.

– Только об одном прошу вас! Не говорите никому, что это я сделал! А то покоя не дадут, жить не дадут!

– Как жить не дадут? – удивился Егоров.

– Начнут ходить, тому сделай, другому! А мне это ни к чему, – сказал Кухаров.

Егоров пообещал ему хранить его тайну. Но в самом ближайшем времени, неизвестно через кого, всё же эта тайна обнаружилась. То ли кто из музыкантов проговорился, то ли кто из командиров – соквартирантов Егорова, но однажды интендант Комлев поймал Егорова в штабе и начал его уговаривать отдать Кухарова в его, Комлева, «ведомство», с тем, чтобы назначить его сапожным мастером в ремонтные мастерские части.

– Вам же музыканты нужны, а он сапожник, да ещё какой! Нет, вы обязаны передать его мне. О другом решении и речи быть не может.

– Что значит другое решение? – сказал Егоров. – По-моему, решение давно вынесено, у Кухарова есть военно-учётная специальность, ВУС-108, что означает военный музыкант; дело другое, плохой он музыкант ли, хороший, но это уже дело моё. Да и невозможно обойтись только хорошими музыкантами! И плохие нужны тоже! А вот насчёт его сапожничества в его военном билете ничего нет, так что мне кажется, ничего из вашего пожелания не получится.

– Не хотите, значит? Ладно! Я пойду к майору Рамонову, он прикажет.

– Сомневаюсь! Не думаю, чтобы майор Рамонов пошёл на противозаконное дело. Мало ли что умеет человек делать? Вы же не родились интендантом? Что-то вы ещё умеете делать? Но вас сделали интендантом, потому что это записано в вашем военном билете. Не сделали же вас командиром роты, очевидно, этого вы делать не можете!

– Хорошо! Не будем спорить! Значит, вы не даёте мне Кухарова? Ну, я прижму вас! Попомните меня!