Ведь пока я пребываю в прострации, Владик со знанием дела несет продукты на стол, раскладывает хлеб на блюде, погружает ложечку в шоколадную пасту – и принимается делать бутерброды. Намазывает небрежно, ломая свежую мякоть и разбрасывая крошки. Но щедро. На некоторых ломтях вырастает целая шоколадная гора.

Справившись с «готовкой», последнюю ложку пасты Владик запихивает в рот. Как истинный повар, который должен лично попробовать свое блюдо.

– Вкусно, – бубнит, пачкаясь в шоколаде. Вытирает рот ладошкой, но лишь сильнее размазывает темные следы.

Забирается на стул, поджимая ноги под себя, двигает тарелку на середину стола, берет хлеб. И зыркает на меня.

– Ешь, – кусает свой бутерброд. И смахивает крошки. – А то не выр-ластешь.

Видимо, по привычке дублирует мамину фразу. Но, задрав голову и осмотрев меня внимательно, задумчиво умолкает. Размышляет, стоит ли вообще такого бугая кормить, а потом, все-таки сжалившись надо мной, протягивает половину своего ломтика.

– Как скажешь, – устраиваюсь рядом, принимаю угощение, хотя выглядит оно неважно. Но огорчать старательного повара не хочется. И его довольная улыбка подтверждает, что я все делаю правильно.

Вроде бы…

В таком виде нас и застала Ева. Влетев в кухню, останавливается у стола и растерянно застывает. Темно-янтарный взгляд хмуро падает на тарелку с растерзанными шоколадными бутербродами.

– Почему не дождались ужина? – укоризненно качает головой, поглядывая на сына. Со мной зрительного контакта старается избегать. – А что вы едите? – тонкие пальчики обхватывают банку.

– Мам, я сам пр-лиготовил, – гордо хвастается Владик.

Тянется к тарелке и подталкивает ее ближе к маме. Жестом, взглядом, – всем своим видом приглашает присоединиться. И нетерпеливо ерзает на стуле, нервничая.

– Ураганчик, ты большой молодец. Но… – все-таки отламывает кусочек. – Ты же знаешь, что это вредно, – вздохнув, морщится слегка. А выглядит при этом скорее мило, чем грозно. И становится еще добрее и уютнее, когда все-таки сдается сыну и пробует его бутерброд. Прикрывает глаза, делая вид, что вкусно, а Владик довольно хихикает.

Стараюсь наблюдать за ними со стороны, не вмешиваться, будто сижу за стеклом. Упорно ограждаю себя от чужой семьи, но эти двое втягивают меня в свою жизнь. И сейчас я не могу не улыбнуться. А короткая фраза сама вырывается из горла.

– Вредная здесь не еда, – произношу серьезным тоном. И машинально принимаю из рук Владика очередной ломтик хлеба.

Ева выпрямляется, как по струнке, растерянно косится на меня, будто ушам собственным не верит. Просканировав меня задумчивым взглядом, через секунду расплывается в улыбке. Сияет вся изнутри, источая свет и тепло, впервые расслабляется при мне.

– Так, ну, хватит, – осмелев, выхватывает у нас с Владиком тарелку. Подмигивает сыну, посылает мне легкую улыбку. – Не перебивайте аппетит. Дайте мне немного времени, я приготовлю нормальный ужин. Ох, мужчины.

Смеется тихо, но завораживающе. Непривычно видеть ее такой – расслабленной, домашней, уютной. Слышать бархатный смех. Наблюдать, как она порхает у плиты. Вбирать аппетитные запахи, которыми вскоре наполняется кухня.

Погружаюсь в семейную атмосферу, которая так внезапно воцарилась в, казалось бы, умершем особняке, и не замечаю, как она окутывает меня цепями, подчиняет, заставляет забыться.

– Милый, тебе пюре или рис? – нежно бросает Ева, не отвлекаясь от готовки.

– Пюре, – произносим с Владиком в унисон.

Ева замирает от моего голоса, а рука с ложкой зависает над кастрюлей. Хрупкие плечи чуть заметно поднимаются и тут же аккуратно возвращаются на место. Шумный вдох разрывает внезапно повисшую тишину. Ему вторит мой хриплый кашель.

– Хорошо, – невозмутимо, но ласково бросает Ева. И как ни в чем не бывало продолжает колдовать у плиты.

Не оглядывается, но по красивому профилю четко вижу, что она опять улыбается.

Мы оба забылись.

– Телефон жужжит, – Владик тычет пальчиком в карман моих джинсов. – Звонит, – добавляет громче и с укором, побуждая задуматься, кто из нас двоих старше и серьезнее.

Очнувшись, киваю ему благодарно и достаю трубку. И как я сам вибрацию не заметил?

Может, и к лучшему… Потому что имя контакта заставляет меня напрячься. Влад никогда не звонит мне просто так. Тем более, в столь позднее время. А если учесть, что он провел вечер с Меркуновой, то прогнозы вовсе неутешительные.

Дико не хочу отвечать на вызов, но понимаю, что должен. Ева сегодня согласилась принять часть бизнеса, но с моей стороны было бы подло бросать ее наедине с акулами, вроде Меркуновой. Придется вливаться в дело, возвращаться. Чтобы наладить все, поставить на поток, как было раньше, ликвидировать врагов, а потом со спокойной душой передать автобизнес Владу и Еве.