– От чего? – непонимающе переспросила я.

– От этого уродливого следа, который оставил на моем некогда прекрасном лице король, когда я соблазнил его уже покойную супругу, после чего он заточил меня на тысячу лет в Яму в образе чудовища. Пришло время отомстить и свергнуть ветхого тирана, обновить Свартхейм и срубить пару-тройку венценосных братских голов, пролив множество невинной человеческой крови. И ты поможешь мне в этом. Иначе я буду жестоко мучить твою подругу – ту самую, за которую ты цеплялась в клетке. Я специально выиграл ее в пари на Дикой Охоте, чтобы при случае пытать. Меня, знаешь ли, это отвлекает от грустных мыслей. Придется ее заколдовать, чтобы она всегда была в сознании и все прекрасно чувствовала, а потом на твоих глазах я медленно расчленю ее и заставлю тебя смотреть на это, Видящая. Будешь смотреть своими заколдованными глазами на ее страх, боль и страдания вечность – вплоть до мучительной смерти, которая не наступит никогда, ведь в Свартхейме никто и никогда по-настоящему не умирает. Согласна?

Я потрясенно кивнула и вдруг, набравшись смелости, добавила:

– При одном условии: я и Джулия вернемся обратно домой. Живыми. Вместе.

Восьмой принц расплылся в ухмылке.

– Это целых три условия. Забудь. Никто и никогда не покидает Свартхейм. Живым. И взявшись за руки. Но меня твоя просьба развлекает, поэтому я скреплю наш договор кровавой клятвой.

Демант внезапно полоснул мое запястье, бесцеремонно сцедив кровь в опрокинутый мной золотой кубок, затем надрезал свое и добавил кровь, прошептав какое-то заклятие, после чего заставил эту дрянь выпить.

– Что это?

– Обещание. Если нарушишь его – умрешь, – ухмыльнулся Восьмой принц.

– А если нарушишь его ты? – с недоверием спросила я, зажимая пальцами порез.

Рана Деманта затянулась сама собой, а вот моя, увы, кровоточила, как и положено смертному и пока еще живому человеку.

– Я продолжу жить, как ни в чем не бывало. На меня кровавое колдовство не действует. Я сварт, – гаденько улыбнулся он.

– Ты можешь предать меня в любой момент.

Демант вдруг перестал улыбаться и серьезно посмотрел на меня.

– Верно.

И снова залихватски рассмеялся, но мне было совсем не смешно.

Всю ночь я спала на полу, укутавшись в золотой плащ Деманта. Лежать с ним на кровати я отказалась, уж лучше на ковре. Он пообещал утром посадить меня на цепь, и я решила, что он шутит.

Ничего подобного.

Я подскочила от холодного прикосновения Восьмого принца, который надел мне на шею металлический ошейник с массивной цепью.

– Пора вывести меня в свет. Темный двор жаждет увидеть мою новую игрушку, – с довольной ухмылкой произнес Демант, облачаясь в черно-зеленый бархатный кафтан, расшитый золотыми нитями и изумрудами.

Он швырнул на пол комплект такой же черно-зеленой одежды, точнее ее обрезки.

– Надевай.

– Нет.

Восьмой принц резко дернул за цепь и подтащил меня к себе, из-за чего моя рана на плече открылась.

Еще на Арене паж в зеленой шапочке вытащил из меня стрелу и дал выпить какое-то обезболивающее зелье. О моей ране на запястье он тоже позаботился, смазав утром порез мазью, похожей на жир.

– Даже не думай показывать свой норов, – тихо произнес Демант, зло прищурив глаза, – Темный Двор не прощает ошибок. Они – не я. Запомни это. Я самое доброе и милое существо во всем Свартхейме. Я единственный принц, который не пытает своих слуг. Чужих – да, бесспорно, но своих – никогда. И если ты сейчас на прогулке выставишь меня в дурном свете – будешь капризничать, звать на помощь, пытаться сбежать, то подпишешь себе смертный приговор, потому что Видящих Темный Двор ненавидит. Ненавидит сильнее, чем собственное отражение в зеркале, ведь Видящие видят грязные тайны, которые мы скрываем колдовством от окружающих и самое главное – от самих себя. Свартхейм это мир лжи, которую сейчас на прогулке ты и будешь внимательно изучать, смотреть на тех, на кого я укажу, и запоминать все детали, никак и ничем себя не выдавая. Ты все поняла?

Восьмой принц буравил меня полным ненависти взглядом. Я кивнула, судорожно вцепившись в крошечное платье, сшитое из лоскутков.

Я сняла свою одежду, сгорая от стыда, ведь Демант и не собирался отворачиваться, критично изучая мое телосложение и качая головой. В итоге он накинул мне на плечи свой тяжелый бархатный плащ, подбитый коричневым мехом. Меня пронзила теплая волна благодарности к этому чудовищу, ведь он позаботился обо мне и моих чувствах.

– Стыдно с такой уродливой служанкой благородным господам показываться, – ответил на недоуменный взгляд пажа в зеленой шапочке Восьмой принц и шагнул и распахнул дверь спальни, потащив меня за собой на цепи.

– Иди впереди меня, а то хлыстом огрею. В Свартхейме нельзя медлить или стоять на месте, а то порчу на смерть поставят, – проворчал мне в спину Восьмой принц, толкая в пеструю толпу гниющих средневековых дворян.

Дверь спальни Деманта вела в огромный холл, потолок которого терялся где-то в голубой туманной выси. По холлу важно прогуливались благородные господа, выгуливая на цепях своих слуг, словно собак.

Я зажмурилась, а потом снова открыла глаза – все взгляды разукрашенных живых мертвецов в плащах впились в меня. От такого внимания я чуть не запнулась и не упала, благо к Деманту сразу же подскочил какой-то гниющий дворянин в синей шляпе с пером. На цепи он держал нагую и настолько худую девушку, что я могла пересчитать ее кости.

– Этот, – вдруг отчетливо произнес Восьмой принц.

Я вздрогнула и стала затравленно озираться, вызвав острый приступ хохота у мужчины в шляпе. Его худышка смотрела на меня стеклянными и пустыми глазами, не реагируя ни на что, кроме голоса своего господина.

– Какая удача, дорогой брат, что ты наконец-то нашел кого-то уродливее себя, – сверкнул желтоватыми зубами дворянин в синем, – но твое страшилище интересно не так, как твое назначение. Ходят слухи, что ты стал Верховным Казначеем вместо Девиллина. Это правда?