Шрифт:
iiiАрак — алкогольный напиток из перебродившего кобыльего молока.
ivКаган — хан ханов.
vБармица — кольчужная сетка, обрамлявшая шлем снизу.
2. Помню твой смех
В просторной темной комнате с заросшим паутиной потолком и почерневшими бревенчатыми стенами, на широком дубовом ложе вытянулся укрытый шерстяным одеялом старик. На столе чадила толстая оплывшая свеча. Огонек нервными бликами играл на дряблой, покрытой пигментными пятнами коже. В углу сидела на табурете девка в белом платке. Руки нервно теребили передник. Старик судорожно глотал беззубым ртом воздух и сухо кашлял.
— Эй! Кто там? — спросил он дрожащим, затхлым голосом. — Подойди сюда…
Девка, кланяясь, громко и неуклюже протопала по скрипящим половицам.
— Чего вам, ваше величество?
— Зачем… зачем так гремишь, дура? Прикажу вот выпороть…
— Простите, ваше величество…
Старик, хмуря всклокоченные брови, водил по сторонам глазами. Он был слеп.
— Где ты? Дай мне руку. Дай… руку. Молодые пальцы… Хе-хе… Мягкие, теплые. И сама ты, верно, ничего…
Старик обессиленно выпустил ладонь и закрыл глаза. Девка, согнувшись в поклоне, так и стояла у одра, не в силах пошевелиться от страха.
— Где мой сын? — внезапно сказал он. — Где Горыня? Где Искра?
— Искра где-то здесь, во дворе… — пролепетала девка.
— А Горыня? Где он? Опять пьян?
— Не знаю, ваше величество…
— Так позови их, — велел старик. — Всё, иди вон… бестолочь.
Искра сидела на ступеньках высокого резного крыльца, ведущего в покои отца, князя Волчьего Стана Вятко, что уже который месяц валялся в спальне, тяжело и неизлечимо больной. Она смеялась, слушая спор двух людей во дворе. Яркое солнце золотило ее пышные волосы, веером рассыпавшиеся по плечам.
— Да что ты буробишь, глупая баба! — восклицал княжеский десятник по имени Девятко — жилистый мужик с пышными усами. Он сидел на пне и кинжалом выстругивал из дерева какую-то фигурку. — Не было этого никогда.
— Тебе всё не было, — ворчала Белка, кухарка. — А я знаю. Точно знаю. Клянусь Матерью-Хранительницей. Щека еще в позапрошлом году рассказывал то же, и Рахтай — Рахтай-то от чего помер?
— От пьянства…
— Ничего не от пьянства, скажешь тоже… Вот клянуся, клянуся Матерью-Хранительницей! Павно своими глазами видел! Он теперя даже заикаится! Как выскочил выверь! Прям из ниоткуда выскочил, чертяка… Манька его клялася, а я Маньку ево уж скоко знаю! Точно было!
— Как же, клянись, глупая баба, клянись, — сказал Девятко, не поднимая головы. — Пятьдесят зим прожил на свете, и никакого выверта здесь отродясь не было…
— Тьфу ты, дурак! Да ведь весь Стан знает!
Девятко насмешливо покачал головой.
— Да что с тобой спорить! — Белка сплюнула, развернулась и пошла к стряпной избе, плавно покачивая бедрами.
— Выверт! — сказал Девятко. — Что за ерунда!
Искре нравилось, когда говорил Девятко, его степенные рассуждения всегда поднимали ей настроение.
— Якобы выверт стянул дитя новорожденное у Павно прошлой ночью, — ворчал он. — Слышь меня, красавица?
— Да, дядька.
— Что скажешь?
— Не знаю, дядька, — ответила Искра, щуря глаза на солнце.
— Вот-вот, и никто не знает. А я — знаю. Сказка это. Про выверта. Треплют языком, а чё треплют? Хоть бы подумали, что это за чудо такое — выверт. А это чудо не наше. Из Марна. Кажись. Иль нет? Может, и из Залесья оно…
— О чем ты, дядька? — спросила Искра.
— Да вот не вспомню, откуда слух-то сей…
— Про кого, про выверта?
— Да, про него… Кажись, все-таки из Залесья она, эта сказка. Легенда. Или нет? Эх, память уже не та… Нет, конечно, понимаю, что Шагра зовётся Лесом Мертвяков, но…
— Госпожа… — прозвучал позади робкий голос.
Искра обернулась. Нянька отца едва взглянула на княжну и тут же потупила глаза. «Слишком уж робкая, — подумала Искра. — Дурёха».
— Что ты, Любава? — поинтересовалась она.
— Батюшка вас зовет…
Всё веселье мигом улетучилось.
— Хорошо, иду, — сказала Искра, хмурясь.
— И брата вашего тоже! — добавила нянька.
— Я не знаю, где он! Наверное, как всегда, браги набрался и лежит под какой-нибудь берёзой!
Вятко беспокойно дремал. Искра подошла к нему, присела на край ложа, отвернулась и стала ждать.
— Я слышал, как ты вошла. Только не услышал шаги сына.
— Оставьте, — резко ответила Искра. — Мне все равно. Я не собираюсь его искать.
— Дай мне свою ладошку, доченька… — Князь протянул руку.