— Фли?

— Да-да! — с широкой улыбкой покивал Бенни Трилби, весьма довольный тем обстоятельством, что его внимательно слушают и не пытаются ткнуть зонтиком или швырнуть в него ботинком. — Но насколько я знаю… — он вдруг спохватился и понизил голос: — насколько я знаю, никого они там не нашли. Они в ярости… И я сейчас говорю не про полицию, а про… серых людей, банковских агентов. Это те еще, — газетчик кашлянул, маскируя ругательство: — кх-мрази. У них осведомители есть даже среди блох. Вокзал, порты, аэровокзал, все причалы и выезды из города — все под наблюдением. Они патрулируют даже небо, опасаясь, что грабители скроются на личном дирижабле.

Доктор Доу покачал головой.

— Ригсберги настроены очень серьезно, — прокомментировал он. — Но никто и не сомневался. Они не успокоятся, пока из данного прецедента не сделают наглядный урок для всех и каждого. Что-то вроде «Вы можете попытаться ограбить нас, но потом вас выловят из канала».

— О, канал! — махнул рукой Бенни. — Это столь скучно и неизобретательно! Уж они, поверьте на слово, придумают что-нибудь похлеще. Но в целом вы правы, доктор. Все официальные заявления из банка сводятся лишь к угрозам в адрес дерзких грабителей: «Мы вас найдем!», «Вам не скрыться!», «Вы пожалеете о том, что совершили!». Как только стало известно о происшествии, все тут же стали требовать комментариев от основателя банка, старого господина Сессила Уортингтона Ригсберга, но он давно не покидал своих люкс-апартаментов в Старом центре и не показывался на публике. Многие (но не я) считают, что он давно умер. Пока же в банке на площади Неми-Дрё заправляет, — Бенни снова понизил голос: — Сама. Так ее зовут все на площади Неми-Дрё. Мадам Вивьен Ригсберг, старшая дочь старика. Она сидит во главе совета, состоящего целиком из ее младших братьев и сестер. Никто из них с газетчиками не общался, предоставив это управляющему банка, мистеру Портеру. Ну а тот, к негодованию жаждущей новостей общественности, был крайне лаконичен. Ограничился упомянутыми угрозами в адрес грабителей.

— Если ни мадам Ригсберг, ни кто-то из совета, ни даже господин управляющий не раскрывают никакой информации, как же вы узнали подробности ограбления?

— У меня есть свои источники, — многозначительно подмигнул репортер. — Вы ведь вместе с полицией занимаетесь этим делом — вы должны знать подробности, я прав?

— Мы занимаемся этим делом параллельно с полицией, — уточнил Натаниэль Доу. — И мы были бы вам очень благодарны за наиболее полное описание картины. По возможности.

— Вообще странное это дело, — заявил Бенни, задумавшись. — Вы вот читали газеты, так? И хоть талант рассказчика у репортера, освещавшего те события, не отнять, — сам себя похвалил мистер Трилби, — в полной мере передать увиденное невозможно. Хранилище было полностью опустошено. А дверь… хм… она и вовсе исчезла. Огромная десятифутовая в диаметре стальная дверь просто исчезла, словно растворились. Ну и еще там была эта дыра в полу…

— Что? В газетах ни о какой дыре не писали.

— Именно, — самодовольно подтвердил репортер. — Есть вещи, которые даже я не могу позволить себе печатать без оглядки. Полезность тайных источников все-таки заключается в их тайности. Итак, в полу было пробито круглое отверстие, ведущее, насколько я понял, то ли в подвал, то ли в погреб. Кажется, это было старое хранилище, замурованное и заброшенное.

— А что было внутри? — затаив дыхание, спросил Джаспер.

Бенни покачал головой: мол, не имею ни малейшего представления.

— Вот как они проникли в банк! — решил мальчик.

— Эээ… нет, не все так просто. Полицейские, вызванные после ограбления, тоже поначалу решили, что обнаружили подкоп, но мистер Портер сообщил им, что подвал, куда ведет дыра, замурован наглухо, и через него грабители никак не могли ни попасть в хранилище, ни выбраться из него… — Тут репортер принялся строить теорию за теорией, как именно проникли в хранилище злоумышленники и как они оттуда исчезли, одно за другим выдвигая все более безумные предположения.

Судя по тому, как вытянулось лицо дядюшки, Джаспер понял, что ему физически больно все это слушать. Версии репортера были курам на смех — с определенной, разумеется, точки зрения. А именно, с точки зрения доктора Натаниэля Френсиса Доу, который весьма скептически относился как к «невидимкам» и «салонным магам», так и к «мгновенным перемещениям из одной точки в другую». К тому же, о самих грабителях он был осведомлен не в пример лучше Бенни Трилби, и у него имелась парочка более реалистичных гипотез. При этом прерывать явные заблуждения газетчика он не спешил, что-то обдумывая.

Как бы ни было интересно и захватывающе то, о чем болтал Бенни Трилби (Джаспер как раз таки просто обожал подобные фантастические теории), мальчик слушал его не слишком внимательно. Его больше занимал сам репортер. Что-то с ним явно было не так. С какого-то момента газетчик стал вести себя довольно странно. За напускной веселостью и развязностью он явно пытался скрыть, что нервничает, и в какой-то момент Бенни начал слишком уж дергаться. Он будто бы увидел что-то либо в толпе, либо в одной из лавок пассажа и напрягся, нахохлился, как голубь, попавший под дождь. Даже речь его стала скомканной. Он то и дело утрачивал нить, после чего долго пытался вспомнить, на чем остановился. На вопрос доктора «С вами все порядке, мистер Трилби?» репортер дернулся, спохватился и улыбнулся нелепой, неловкой улыбкой, словно его застали за чем-то постыдным.

— Благодарю-благодарю, со мной все в полнейшем порядке. Лучше быть просто не может… ндаа… о чем мы говорили?

Джаспера подобный ответ нисколько не удовлетворил. Он понимал, что Бенни чего-то боится и это что-то находится где-то неподалеку. Он принялся осторожно высматривать вероятную угрозу, но кругом все было по-прежнему: суетливые люди, звенящие колокольчики над дверями лавок, заунывная музыка…

И тут он увидел. Это был человек в толпе. Он никуда не шел, ничего не покупал, ни с кем не говорил, а просто стоял в центре людского потока, а посетители пассажа омывали его будто камень, который не сдвинуть с места. Глядел этот человек именно на них: на Бенни Трилби и на дядюшку, а затем он перевел медленный немигающий взгляд и наткнулся на взгляд Джаспера. Мальчика будто что-то кольнуло. Он повернулся, чтобы обратить на происходящее дядюшкино внимание, но стоило ему лишь на мгновение потерять незнакомца из виду, как тот исчез в толпе, словно его и не бывало. Людской поток будто проглотил и переварил таинственного наблюдателя. Джасперу стало жутко. По-настоящему жутко.