В тот вечер Сенди не вернулся. Я решила: не управился с работой. Земля там тяжелая, веками не тронутая, разве просто ее возделать?

Ночью у меня начались схватки. Мать вызвала врача и меня увезли в больницу. Через два часа я родила. На следующий день, когда мне принесли его, я чуть не вскрикнула: так он похож на отца!

Мне очень захотелось, чтобы Сенди поскорее взглянул на него. Каждый день меня навещала мать, по ее виду я поняла, что с мужем стряслась беда. У мамы я не стала ни о чем спрашивать: боялась. Да и она какая-то потерянная. Спросила подружек, навещавших меня.

— Таргалары сказали, что Сенди вспахал больше, чем надо, — ответила одна, пряча глаза.

Смотрю, и другие отворачиваются. И все-таки я еще верила... Думала, что его привлекли к ответственности за самовольство. Чего не бывает!..

В больнице я пробыла, как и положено, восемь дней. Пришла домой и только было хотела положить сына на койку, как вдруг заплакала мать.

— Сколько я могу держаться, сколько могу скрывать от тебя! Нету Сенди! — И мать застонала. У меня потемнело в глазах...

Когда я очнулась, в доме было полно людей. Я лежала на койке, около меня был доктор. У всех испуганные лица. А мама — ничего, только горестная, правда, стоит.

На днях ездила на могилу. Мой любимый лежит в земле. Один. В глухой степи.

Как он погиб?

В первый день Сенди вспахал соток тридцать. Решил остаться на ночь и утром продолжить работу. Среди ночи подкрался к нему незнакомый человек и спящего ударил ножом между лопаток. Какой же подлец — в спину! Убийца увел коней, ничего больше не взял.

Но удар, видно, был неточный. Около Сенди лежала его берданка. Рядом — выстреленная гильза. Метрах в пяти от Сенди валялась наша собака. Эксперты установили, что собака застрелена из берданки и убил ее не кто иной, как Сенди: на курке след его пальцев. Когда убийца ушел, Сенди очнулся и пристрелил собаку, чтобы она не убежала домой и не всполошила нас. Потом Сенди писал. Истекал кровью, а писал, положив клочок бумаги на ложе берданки. Он умер с карандашом в руке, силы оставили его.

Люди предполагают, будто неизвестный убил Сенди ради лошадей. Может быть, и так. А я все думаю, зачем Сенди пристрелил пса!

Коля! Каким смелым и благородным был твой отец! Он мог бы остаться в живых. Если бы прибежала собака, люди могли бы догадаться, в чем дело, спасли бы его. Врача бы вызвали. Но он думал о нас с тобой, только о нас, не захотел причинить нам боль. Зачем он меня щадил? Зачем?.. Я ведь сильная. А теперь я одна.

Любимый сын! Тебя я назвала Колей — так хотел твой отец. Он мечтал видеть тебя таким, каким был русский богатырь, сын крестьянина. Я выращу тебя таким. Это будет лучшей памятью моего сердца о твоем отце.

Коля! Ты вырастешь и, конечно, прочтешь эти строки. Люби его, своего отца, люби нашу землю, как любил ее Сенди Монге».

Эрес думал, смотрел в окно не мигая. «Почему я вчера у тополей с ней так обошелся! Даже не поинтересовался ее жизнью. Полез целоваться». Он злился, обзывал себя самыми последними словами. Потом встал с койки, вышел в коридор — одному в комнате было невыносимо.

По коридору шел парень, дымя папиросой.

— Не найдется закурить? — хрипло спросил Эрес. — Я, правда, некурящий...

— Ничего, бывает, — отозвался незнакомец и подал пачку «Беломора». — Бери в запас.

Эрес поблагодарил, вернулся в комнату, дочитал тетрадь.

Из последних записей Долааны он понял, что ее мать вместе с внуком переехала в районный центр.

У Эреса было такое чувство, что Долаана — близкий ему человек, а ее сын Коля — родной ему. И уже теперь-то он постарается заслужить ее уважение. Он постарается!

Мастерские МТС размещались в длинном одноэтажном корпусе с большими окнами. Под самым потолком по монорельсовому маршруту двигалась конвейерная цепь — гали. На тросах, чуть раскачиваясь, плыли моторы. Во всем чувствовался особый, однажды заведенный порядок — все делалось без суеты и спешки. Вдоль стен поблескивали различные узлы машин.

У стеллажа, склонясь над чертежами, о чем-то спорили двое слесарей.

Эрес еще не знал, где будет работать после того, как закончится ремонт. Разговор об этом директор обещал возобновить после того, как новичок докажет свое умение «чувствовать» технику. И Эрес старался показать себя: с утра до поздней ночи пропадал в мастерской, комплектовал тракторы, работал на токарном станке. Чуть где заминка — он тут как тут. Помощь и умение здесь ценили, и Эрес был рад хорошей практике.