Длинные белые руки протянулись из темноты, ласково зажимая рот, и втянули меня еще глубже в темноту.

Пальцы, холодные как лед, впивались в лицо, утягивая меня все глубже в стылую, сокровенную тьму. Я замерла, пытаясь унять колотящееся сердце, а затем забилась в чужих руках, предпринимая изначально провальную попытку вырваться из плена. Память услужливо подкинула образ клинка, прижатого к шее, и воспоминание о боли. Мне никогда не удавались конфликты, все конфронтации я предпочитала решать бегством. Но чужие объятия не давали возможности сбежать. Я билась в них, как рыба в сетях. Уж лучше погибнуть в борьбе, чем сложа руки!

– Тише, не шуми! Слух у них отменный, – зашипел похититель мне в ухо, и холодные руки, удерживающие меня, стали чуть теплее. Меня развернули на месте и порывисто прижали к груди. В пляшущих тенях блеснули металлические дужки очков, а за ними сверкали искры в зеленых глазах. Невероятно знакомых глазах.

Я затихла, не веря собственному счастью. Дышала я через раз: боялась, что любое неловкое движение повлияет на хрупкую ткань реальности, и Шартиар, стоящая передо мной, исчезнет, растает как дым над лесным костерком. Быть может, у меня снова видения? Да нет, руки, лежащие на плечах, был теплыми и тяжелыми. Настоящими.

Мы смотрели друг на друга, словно встретились после разлуки, которая затянулась на несколько лет, хотя, по моим подсчетам, прошло не больше трех-четырех недель. Быть может, чуть дольше. В деревне каритидов за временем было сложно уследить, если ты не выходишь из хижины и наблюдаешь только потолок и деревянные стены, покрытые разномастными трещинами.

– Как ты? – Шартиар неловко коснулась шрама над бровью, который стрельнул искрой боли. – Девочка моя, сильно же тебе досталось..

Мягкие подушечки пальцев очертили скулу, тронули только-только зажившие губы и отдернулись. Наставница застыла, распахнув глаза. В глубине изумрудных озер бурлила тревога и боль. Она читала все, до мельчайшей детали, по моему лицу, игнорируя потребность в словах. Все секреты и тайны были для Наставницы как на ладони.

Я колебалась между желанием броситься ей на шею и подозрениями, которые больно кусались, напоминая, что никому здесь нельзя верить, даже самой себе. А уж моя вера в магические совпадения истощилась много дней назад. Разве могла Шартиар могла вот так просто встретиться мне на пути в столицу, когда вокруг одни приспешники Вилфа и До-Ка-Ри. А, быть может, магия? Враг, принимающий облик дорогого друга, чтобы случайно встретится на неосвещенной тропинке…

– Конечно же, мы встретились не случайно, - Шартиар гордо вскинула голову, вокруг лица заколыхались пепельные завитки. –Ты здесь только потому, что я позвала тебя.

– Не правда, - оскорбилась я до глубины души. – Я здесь по собственной воле.

Мне не понравилось, что вновь прозвучал намек, что управлять мной проще, чем отобрать конфету у спящего младенца. В ответ Шартиар ну очень знакомо закатила глаза, и я выдохнула с облегчением. Нет, это точно она, ни одна магия не способна была перенять манеры копируемого образа до мелочей.

– Ну, конечно, по собственной. Но почему ты одна? – теперь настала очередь для подозрений Шартиар. Она придирчиво оглядела мое странное одеяние, хламиду, накинутую на плечи, словно видела меня в первый раз, и попятилась. Простые плетеные сандалии тоже не имели ничего общего с той одеждой, что я носила еще не так давно.

– Ты хочешь услышать эту историю? Сейчас? – я стиснула зубы, стараясь не разрыдаться. Так много ночей я провела в попытках не плакать при мысли об Айдене, Виллане и Руце, что теперь мышцы лица отзывались тянущей болью от напряжения при любой, даже самой поверхностной, мысли о рыцарях.

– Какую историю? – Шартиар побледнела. Луч лунного света проникал в нишу, озаряя ее лицо, и в призрачной дымке оно казалось прозрачным, выцветшим. Но я не успела произнести ни слова.

Тихий стук достиг моего уха раньше, чем я увидела тень, скользящую в нашу сторону, совсем-совсем близко. Шартиар взмахнула рукой, разворачивая плащ и укутывая меня им, словно огромным покрывалом, дарующим защиту. Мы вжались в стену, сливаясь с ее темной, поросшей мхом, кладкой. Не знаю наверняка, имел ли плащ магические свойства, но мы слились с серой поверхностью, как будто так и должно быть.

«Молчи!»

Легко сказать, ведь в ночной тишине даже дыхание казалось вызывающе громким. Я была уверена, что иллюзионщик, шныряющий поблизости, слышит, как воздух покидает мои легкие облаком пара.

Он целенаправленно искал меня. Когда я исчезла из поля зрения, он не поленился спуститься с крепостной стены, чтобы непременно отыскать пропажу. Видимо, чуял, что я не просто так ошивалась рядом с главными воротами. Одинокая фигура в ночной тиши, бродящая вдоль городских ворот, но не пытающаяся попасть в столицу, привлекла немного больше внимания, нежели я рассчитывала. Хотя, если на чистоту, на что я вообще рассчитывала? Патрули усеивали все пространство от столицы до ближайшего подлеска. Подозреваю, что между грозными вековыми деревьями и по колено в болотных топях тоже бродили подручные Вилфа Красноглазого. Искали человеческую девчонку, которая посмела выжить.

Теперь я видела, что иллюзионщики слепы, как двухдневные котята. Каждый шорох привлекал внимание врага, каждое дуновение ароматного ночного ветра разворачивало его как флюгер, маня за собой. Внимание иллюзионщика переключилось с тропинки, которую исследовал наощупь, опустившись на колени и проводя по примятой траве ладонями. Коричневые пальцы впивались в дерн, пропуская его сквозь себя, а из капюшона лилось невнятное бормотание, от которого руки покрывались мурашками. Жутко.

И вот, стоило порыву ветра шевельнуть капюшон, как иллюзионщик одним движением поднялся на ноги, скользя в сторону. Он не двигал ногами, это я отчетливо видела, следя за его движениями сквозь узкую щель запахнутого плаща. Враг был так близко, что я смогла разглядеть руновую вязь, которая покрывала его плащ цвета слежавшейся пыли. Мелкие руны перетекали друг в друга, тянули за собой внимание и взгляд, пока ты не осознавал, что не понимаешь, где находишься. А ведь раньше я их не замечала. Имеет ли это какой-то смысл?