– У каждого есть свое место. Мое – здесь, - ответила Даной, оборачиваясь через плечо. Некоторые ответы могут тонко намекнуть, что больше спрашивать не стоит.

– Ты напоминаешь мне персонажа сказки, - помолчав, сказала я, вновь утыкаясь в книгу, но читать про огнедых дикий не было сил. За последние несколько дней я так сильно вымоталась, что могла уснуть в любом положении. Чаще всего я засыпала как раз над книгой, утыкаясь лицом в колени. Меня не покидало ощущение, что Даной торопиться, форсирует мое обучение, словно ждет чего-то. Чего-то, что может наступить в любой момент, а потому – особенно страшит.

– Кого же? – заинтересовавшись, Даной отложила в сторону серебряную ложку, которой помешивала в котелке. Зелье булькнуло и вновь замолкло, настаиваясь. Интересно, для чего оно предназначено?

– Болотную ведьму? – пришлось поднапрячься, чтобы вспомнить имя. Дедушка нечасто про нее рассказывал, а сама Болотная Ведьма пугала меня до чертиков. Любимым ее развлечением было потешаться над путниками, которые по случайности забрели на ее болото. Для начала она путала тропинки, заводя их в самую глубину болота, откуда без чужой помощи не выбраться. Потом дразнила обессилевших путников блуждающими огоньками на краю топей. Знакомые голоса неслись издалека, повинуясь магии Болотной Ведьмы, но путники, все глубже увязая в болоте, не могли двинуться. Ведьма хохотала до слез, когда видела, как люди, сдавшиеся и отчаявшиеся, уходили с головой в трясину.

Подобные рассказы доводили меня до слез, но неизвестно почему, Даной мне напоминала Болотную Ведьму, только подобревшую. Как будто колдунья встала на путь искупления своих прошлых грехов.

Даной скривилась, облизывая пересохшие губы:

– Интересные ассоциации, ничего не скажешь. Ты видишь меня как душегубку?

Я стушевалась, закрывая лицо книгой. Сама уже поняла, какую глупость сморозила, а под тяжелым взглядом Даной стало совсем стыдно. Но травница быстро остыла:

– Успокойся, ничего удивительного, что ты приняла меня за нее. Мы слишком похожи своими привычками и местом обитания. Но я никогда бы не причинила вред невинному, запомни хорошенько. Я – не моя сестра.

Последнее предложение она пробормотала себе под нос, сверля взглядом воздух перед собой. Стиснутые губы побелели. Я предпочла промолчать, не переспрашивать.

До утра мы просидели за книгами, разбирая состав зелья. К рассвету у меня кружилась голова: учителем Даной была требовательным и грозным, но ее слова были понятнее любой лекции в университете. Она вкладывала в голову знания, руководствуясь только одним, - сочувствием.

Когда Рунок, не постучавшись, вошел в хижину, я откровенно клевала носом: различия между колопянкой и дисервушкой оказались слишком сложными для меня, усталой и выжатой, как лимон.

Даной обернулась к водяному, стоявшему у двери неслышной тенью, встретилась с ним глазами. Я не впервые заметила, что каритиды общаются с травницей без слов, будто имея особенную связь. Зевая, я с тоской поглядывала на постель Даной, которая смотрела куда удобнее и комфортабельнее, чем моя циновка. Но и та бы сейчас сгодилась. Да я была готова уснуть на холодном полу, укрываясь книгой!

– Мне пора идти, - Даной без усилия поднялась на ноги и вышла вслед за Руноком, даже не подумал объяснить, что произошло. Я прислушалась – в деревне, только встречающей новый день, - всюду звучали взволнованные голоса, шум и стук. Тревога царапнула сердце, но я из последних сил переползла на койку и закрыла глаза. Я слишком устала, чтобы думать.

***

Темный коридор, где каждый шаг отзывался гулким эхом, привел меня в аскетически обставленную спальню. Скромная кровать, укрытая серым покрывалом, выглядела такой покинутой, словно в этом доме уже давно никто не спал. Я застыла на пороге, вглядываясь в бархатную тьму, замечая только отдельные детали: бликующая гладь зеркала, жалкие огарки свечей на колченогом столике, пара растрепанных книг.

– Боль…но…

Я обернулась, обращая внимания на мужскую фигуру, скорчившуюся в углу. Уткнувшись лицом в колени, мужчина раскачивался из стороны в сторону.

– Больно… - тяжкий вздох шепотом осенней листвы разнесся по комнате, провоцируя ледяной порыв ветра из ниоткуда, который ударил мне в лицо, ослепляя и дезориентируя.

Я шагнула вперед, заслоняя руками лицо. От жестокого ветра слезились глаза, я почти ничего не видела.

– Вам плохо? – наугад спросила я, надеясь, что мужчина сможет ответить на самый главный вопрос: что я здесь делаю? Я не помнила, как там оказалась, я не помнила ничего.

В ответ раздался протяжный, отчаянный стон, в котором было столько боли, что в животе что-то сжалось и задрожало. Ветер стих, и я смогла приблизиться. Но стоило мне сделать несколько шагов, как фигура в углу застыла. Так застывают пауки, застигнутые врасплох.

– Эй, - шепотом позвала я, привлекая внимание, но что-то мне твердило «Беги! Немедленно беги!»

– Ты все равно будешь моей, - голова медленно поднялась, демонстрируя бледное до синевы лицо. Темные неаккуратные пряди обрамляли его, делая черты лица тонкими, заострившимися.